Отец говорил: "Хочешь поставить кого-то ниже себя - одолжи ему денег, хочешь втоптать его в грязь - разреши не возвращать". С мужчинами это работало превосходно, но с женщинами система ломалась - они поглощали деньги, услуги и подарки как бездонная бездна, ни на миг себя этим не обременяя и даже мысли не допуская о том, что нужно что-то предложить взамен.
"Не все женщины, одна женщина. Прекрасная Кан Ро Танг."
Всех остальных женщин в своей жизни он сразу ставил на правильное место, объясняя им чётко и ясно, за что они получают свои деньги. Большинство соглашалось и подчинялось, некоторые, вроде Эйнис, иногда любили покачать права, но стоило намекнуть им, что дверь работает в обе стороны, как они вспоминали о послушании. Только от матери он никогда ничего не требовал, готовый по первому зову вывернуться наизнанку, чтобы её порадовать, и был необоснованно и несомненно уверен, что она сделает для него то же самое, если он попросит. После первого отказа он решил, что просто как-то неправильно объяснил ей ситуацию, и после второго, и сегодня.
"Она меня просто не поняла. Она думает, это блажь, которая пройдёт."
Раньше ему удавалось себя в этом убедить, но сегодня это даже мысленно звучало фальшиво, как будто это говорил кто-то другой, и он врал.
Пройдя маленькую площадь, он опять раскрыл "когти", мягкими прыжками взбежал на светильник, потом на голову бетонного дракона, зацепился за декоративный элемент колонны и взобрался на крышу. Пошёл вперёд, по коньку, дошёл до шпиля, обозначающего центр дворца, и остановился.
Справа виднелась крыша дворца наследника, который он занимал полжизни, там торчала неуместная кирпичная труба от его личного камина, построенного по требованию отца - изначальный проект отопления не предусматривал, цыньянцы не предполагали, что в горах Оденса бывает настолько холодно настолько долго. Всё население дворца грелось тлеющими деревяшками на подставке и дрожало под тонкими одеялами, а маленький оборзевший Кан Шеннон топил свои хоромы превосходным карнским углём, и спал на северских перинах.
"Потому что могу. Не можете - сидите завидуйте."
Его все ненавидели, он к этому привык. К чему он не был готов, так это к равнодушию и пренебрежению, оно оказалось обиднее оскорблений.
За дворцом наследника стоял дворец принцессы, он всегда пустовал, там появлялись пару раз молодые невесты в окружении слуг и охранников, но они не задерживались надолго и покидали дом со скандалом, а дядя по этому поводу опять пил.
За садом принцессы был сад камней, обычно ему нравилось там гулять, но сегодня не хотелось - камни были мёртвыми кусками истории, осколками былого величия, как драконы у входа, только ещё хуже.
"Достаточно на сегодня осколков прошлого. Надо смотреть вперёд."
Впереди возвышался над серостью фонтан Золотой Госпожи, стоящий в центре женского сада, совершенно не похожий ни на что вокруг, но такой же пустой и сухой, как весь остальной дворец, как будто уже успел заразиться. Захотелось его включить, но это было глупо и слишком сложно, к тому же, совершенно бессмысленно - во всём дворце никто не жил, а собаки всё равно не оценят.
Слева зазвонили колокольчики под крышей храма, он посмотрел туда, намеренно не задерживая взгляд на женском дворце - вотчина старшей женщины дома Кан, свихнувшейся на сверхзадаче убить Кан Шеннона любой ценой.
"Обломись, безумная старуха. Я буду жить. И дом этот будет жить. Может быть, не долго, но ярко."
Женский дворец был местом, где он провёл детство. Прекрасное глупое время, наполненное незамутнённым счастьем, которое он практически не помнил, но кое-что всё же сохранилось в памяти - игрушки, корабли, юная и прекрасная Кан Ро Танг, совсем юная, как ребёнок, и неизменно прекрасная всегда, до сих пор, как будто старость её боялась и держалась на расстоянии. Её все боялись. И он боялся. С некоторых пор.
"С тех пор, как она вышла замуж и уехала, вроде бы оставшись по соседству, но внезапно став совершенно чужой."
Входить в её покои в доме Хань всегда было как в первый бой, как на экзамен, к которому не готов, и если и удастся получить трояк, то исключительно путём выпрашивания, если учитель сжалится. Он всю жизнь считал выпрашивание ниже своего достоинства, и если был не готов сдать на отлично, то вообще не приходил. Сейчас жалел об этом - стоило пробовать тогда, сейчас был бы опыт.