Он не хотел в них верить, но не мог найти другого объяснения исчезновению браслета - они есть, и они над ним просто издеваются, из мести, от скуки, просто так, из природного сволочизма.
"Утром мать, в обед духи. Кто следующий? Вечером лично Золотой придёт меня пнуть?"
Что-то опять ударилось об его макушку, на этот раз крупное и тяжёлое, потом упало под ноги, какой-то комок из веток, он перевернул его носком ботинка и замер - гнездо. Давно пустое, но всё ещё крепкое, построенное качественно и прочно, устеленное изнутри серо-голубым тонким пухом.
"Скорлупы нет."
Он смотрел на этот пух и пытался посчитать годы - то ли двадцать, то ли больше. Он почему-то постоянно забывал, сколько ему лет, с тех самых пор, как перестал их считать и заострять на них внимание. Последний день рождения он отмечал ещё при отце, двадцать один год - минимальный допустимый возраст коронации при отсутствии жены и при живом действующем короле.
"С тех пор прошло… сколько?"
Он не помнил, и не мог сосчитать, в голове как будто стоял тот же туман, который путал сухие ветки над головой, он не помнил цифры, зато отчётливо помнил эмоции - он маленький, он живёт в женском дворце при матери, он зол, он в ярости, он плачет и кричит, требуя того, что безотказная мать и всесильный отец дать ему не могут при всём желании, а он не желает слышать никаких оправданий, он желает требовать и получать желаемое мгновенно, максимум завтра.
"Начало долгого тернистого пути моей истории отказов."
Он наклонился и взял гнездо в руку, оно оказалось совсем лёгким, и тем неожиданнее было получить им по голове так больно. Пух внутри оказался таким мягким на ощупь, что он тронул один раз и скорее убрал пальцы, как будто в этом доме не могло быть ничего настолько мягкого, просто не имело права быть.
"Они построили гнездо, улетели, а потом не смогли к нему вернуться. Потому что я на редкость мстительная сволочь, очевидно, с самого рождения."
Одна проклятая птица вызвала в нём бурю возмущения, и он отомстил всем птицам в мире, потребовав закрыть для них дворец навсегда, немедленно. Дворец закрыли, но птиц никто об этом не предупредил.
"Такое гнездо за один день не построишь. И купить новое за одну ночь птицы тоже не смогут."
Он держал его в руках и не знал, куда его теперь деть - гнездо было абсолютно бесполезно в доме, в котором не было птиц. Он понятия не имел, кто ставил тогда на стены экранирующее заклинание, и как его теперь снимать, и стоит ли, и не будет ли хуже. Первой мыслью было спросить у матери, но следом пришло осознание невероятной глупости этой идеи - она его с браслетом послала, если он придёт с гнездом, она просто ему в лицо рассмеётся.
Он подошёл к пустому постаменту и поставил гнездо на него.
"Двейн уберёт. Или решит, что с ним делать. С меня хватит на сегодня решений."
Вернувшись на плиты аллеи, он нащупал в кармане флягу, открыл и налил по капле каждому духу, испытывая по этому поводу смешанные эмоции, слегка даже злорадные - духам принято было носить цветы, фрукты, свечи, маленькие самодельные фигурки зверей и птиц, сладости, как будто духи были детьми.
"Проникайтесь, дорогие духи. В этом доме всё по-взрослому. С сегодняшнего дня, и до тех пор, пока я здесь хозяин."
Когда он дошёл до конца аллеи, коньяка оставалось больше половины, он щедро полил статую Золотого и его жертвенник, а остаток допил. И увидел свой браслет на одном из постаментов.
Внутри опять как будто чиркнули спичкой, от облегчения стало так тепло, что он даже не начал искать логику в том, что браслет, ускакавший по камням в самом начале аллеи, вдруг спокойно лежит на постаменте в её конце. Подошёл и протянул руку за браслетом, но пальцы схватили воздух - браслета не было.
- Да вы издеваетесь?!
Его голос отразился от далёкой стены женского дворца и от колокольчиков над головой Золотого, колокольчики зазвенели мелко и часто, как будто хихикали, эхо вернуло последнее слово, как ответ: "Издеваетесь".
Он почувствовал холод в ногах и посмотрел вниз, понемногу начиная осознавать всю глубину происходящего безумия - он стоял по щиколотку в воде. Мягкие волны изогнутыми барханами гнали воду от арки в начале аллеи к Дракону, чётко по плитке, хотя она была выше уровня газона. И углы наклона всех поверхностей в этом дворце глава Кан прекрасно знал, и в данный момент видел собственными глазами предельно отчётливо - вода текла перпендикулярно гравитации. Списывать это на просевший грунт было наивно - здесь не было грунта, дворец стоял на скале, вечной и нерушимой, как сами горы, просесть здесь могли скорее законы физики, и он мог найти только одну причину.