А потом мы замираем. Потому что мне не хочется ничего говорить и пояснять, и смотреть на него тоже не хочется.
А он всё ещё держит, и у меня не хватает сил, разжать его руки.
- Отпусти теперь, - наконец подаю голос. – Ты получил всё, что хотел!
Он разжимает руки на моей талии, но только для того, чтобы провести ими вдоль моей спины, огладить плечи, пьяно оглядывая меня снизу.
- Я получил, только малую часть того, чего хотел, детка, - хрипнул он, и придержал меня, потому что я всё же предприняла попытку соскочить с него. Надавил на плечи, так чтобы я оставалась на нём.
- Ты думала, что так просто отделаешься? – усмехнулся он, видя, мои метания. – Ты давно не наивная девочка, Оля. Я буду трахать тебя всю ночь, за все те годы, что ты динамила меня. И трахать по-разному. Это у нас с тобой только разогрев. Так что умерь свою прыть.
Он отпустил меня, я оттолкнулась от него и встала на ватные ноги.
Его член уже снова приходил в боевую готовность.
Свиридов стащил с него использованный презерватив, и, дотянувшись до нового, раскрыл упаковку, и раскатал новый. Стянул футболку, являя моему взору накаченный и волосатый торс. А потом разделался и со штанами, развалившись на диване, голый. Просто атлант, по-другому и не скажешь, и животика, который мне показался в его кабинете, и в помине нет. Волосатый, мускулистый и огромный.
- Раздевайся, детка, - сказал он почти ласково, взирая на меня опять этим масляным, тёмным взглядом. – Хочу рассмотреть тебя.
3.
Как ни старалась, я всё же уснула.
Вымотанная напрочь.
Выжатая досуха.
Уставшая, и, чёрт возьми, по моему в первые в жизни удовлетворённая под завязку.
Свиридов, как и обещал, не отпускал меня всю ночь.
Вертел как хотел, и имел тоже, по-всякому.
Сперва я сопротивлялась, показывала всем своим видом, что он принуждает меня. Царапалась, и кусалась. Материла его…
А потом сдалась…
Потому что, нравилось мне, то одержимое обладание, которым горели его глаза, и, по-моему, чем больше я сопротивлялась, тем больше ему всё это заходило, потому что понимал он, что я уже сдалась. Сдалась, когда переступила порог его квартиры.
Смотрела сейчас на его умиротворённое лицо, и вспоминала все, что он говорил мне, как сжимал, как подчинял. И всё ему мало было. Каждый раз, когда мне казалось, что вот уже сейчас-то он должен успокоиться, он раз за разом приходил в форму, и продолжал, видимо всё то, о чём мечтал так долго.
После того как он меня раздел, потому что я послала его подальше, прижал меня к ближайшей стене, и накинулся на мой рот. Целовал так, что больно было губы. Сжимал так, что оставлял синяки.
И говорил, говорил бесконечно.
Словно мало ему было моего тела, он хотел меня ещё и в мозг поиметь.
Рассказывал, как давно он хотел меня, и как он это хотел со мной сделать, и что теперь обязательно сделает.
А потом поставил на колени, и жёстко оттрахал в рот, так, что я, по-моему, потерялась от асфиксии, потому что до сих пор, помню всё что произошло, как в тумане.
Прихватил за волосы, и как последнюю шалаву, натягивал ртом на свой член, до самого горла. Я не могла повлиять ни на что, просто ловила короткие моменты, когда можно было вздохнуть, и боролась с подступившей тошнотой.
Благо, хватило его ненадолго, и, стянув презерватив, он залил мне всю грудь, пока я приходила в себя.
Тогда я по наивности, тоже решила, что на этом всё.
Это было только начало.
И можно было только позавидовать его мужской состоятельности, и удивиться тому, что именно его доминирование пробуждало во мне что-то низменное и первобытное.
Он меня возбуждал. Тело моё реагировало, покорялось. Ему нравились эти грубые, собственнические замашки. Нет, умом я понимала, и помнила, что это всё тот же гад Свиридов, но так было легче. Расслабиться и окунуться в это прочное марево. И я покорилась, и приходилось только удивляться его изобретательности.
Мы ни разу не повторились в выборе позы. Он брал меня сзади, спереди. Я была под ним, и на нём. Он заставлял меня ласкать себя перед ним, потом ласкать его, потом просить его, чтобы он меня трахнул…