И это была какая-то новая грань меня. Порочная и грязная, та, которую за всю мою жизнь, ни разу не проявлялась, а тут…
Я выбралась из-под его тяжелой ручищи, которой он придавил меня, когда отнёс на кровать, в спальню, когда я уже совершенно уставшая, просто вырубилась. Это было уже под утро. За окном уже светало.
Сейчас и того пуще, сквозь неплотно задёрнутые шторы, пробивался дневной свет.
Я поискала глазами свои вещи, и, поняв, что здесь их, и быть не может. Они раскиданы по всей гостиной, где всё началось, встала и охнула, от того как болит всё тело. А ещё неприятно стягивает кожу, в определённых местах, потому что этому гаду нравилось кончать на меня, и я вся была в его следах и запахе. Не хотела я задерживаться дольше положенного, но посетить ванну придётся. Я представляю свой видок.
Доковыляла до гостиной, собирая по дороге, свои вещи. Трусы так и не нашла, плюнула, пусть подавится.
Быстро приняла душ, стараясь, лишний раз не смотреть в зеркало, и не анализировать, всё то, что произошло здесь прошлой ночью.
Было и было.
Самое главное что, теперь Свиридов поможет Мишке, я постаралась, а остальное…
Кое-как натянула на влажное тело, платье.
В зеркало всё же пришлось глянуть, хотя бы, чтобы причесаться.
Мать родная! Вся шея в засосах, вся грудь!
Вот же гад гадский!
Руки в очередной раз зачесались расцарапать его рожу. Сдержалась, потому что, сейчас я в более уязвлённом положении, и вести сейчас с ним беседы не хотелось.
Но не тут - то было.
Не успела я смыться, чтобы рожу его не увидеть.
В прихожей, пока я возилась с туфлями, меня прихватывают за зад, его наглые руки, и без всяких обиняков лезут под платье.
Я взвилась, словно от ожога, резко обернулась, чтобы встретиться с ним взглядом. И опять эта тягучая патока похоти, что темнеет на их дне.
- Уже уходишь, детка, - скалится он, причем стоит совершенно голый, совсем не озаботившись хотя бы трусами.
- Да, у меня дела, - стараюсь не косить взглядом на его вздыбленный член.
Он что, Виагру жрёт?
В руках его замечаю свои трусы.
Тянусь, чтобы забрать, но он отступает, явно желая их оставить себе.
- Подавись, - шиплю, и отступаю, не желая, даже и пары секунд оставаться в поле его пространства.
- Детка, - тянет Свиридов лыбу, - ты чего такая злая, всё же наоборот должно быть.
- Пётр, мы заключили сделку. Я надеюсь, ты доволен.
Он продолжает улыбаться, хотя его глаза сверкают. Не нравится ему моё замечание.
Он резко подаётся вперёд, и притягивает меня за талию, впечатывая в своё голое тело.
- Пётр, значит, - горячо шепчет, мне в ухо, пока я стараюсь отстраниться от него. – А как же «да, да, трахай меня только так» или «хочу твой член глубоко» или…
- Хватит, - толкаю его изо всех сил, и он подчиняется, отходит.
- Ты получил то, что хотел?
- Хочешь сказать, что это ты так расстаралась?
- Тебе зашло я вижу, так что жду ответной услуги, - чеканю слова, с удовлетворением замечаю, как каждое из них ранит его.
Самодовольная улыбка стекает с лица, глаза всё больше загораются от гнева.
- Когда ты стала такой прожженной сукой, Оля? – выдает, наконец.
- Учителя были хорошие, - отвечаю, и отворачиваюсь.
Мне и смотреть не надо, я прекрасно понимаю, что попадаю в цель.
Открываю дверь, и вылетаю, несусь по лестницам вниз.
Теперь всё позади, я справилась, вывезла.
То, что он выполнит свою часть сделки, я не сомневалась.
А ещё всего этого можно было бы избежать и просто признаться ему, что Мишка его сын. Но этого точно никогда не будет.
Конец