Лакей протянул руку и появилась рука в белоснежной перчатке, следом показался мужчина, ну как мужчина. Дедушка! Очень, очень, очень старый дедушка, сказала бы даже дряхлый в черном словно смоль парике, тщательно уложенном и сзади перевязанной шелковой лентой, в черном, бархатном камзоле расшитый серебряными узорами, белая лента на груди с медалями. Кривые, как две запятые, тонкие ноги обтянуты белыми словно вторая кожа штанами. Да… такие лосины хорошо смотрятся на накаченных и молодых ногах, но на старых, кривых и тонких словно спички. Отвратительно! - подумала. Теперь стал понятен и смешок Акулины Андреевны и не желание отца говорить, откуда этот смешок родился.
На ногах жениха, в тон камзолу красивые туфли, на небольших каблучках. Не просто туфли, а настоящее произведение искусства притягивающие взгляд. Старичок вышел, распрямился на сколько ему позволила спина и подал руку, появилась изящная женская ручка в белой перчатке, с искусно сделанным массивным, гранатовым браслетом на запястье, что искрилось на солнце. Показалась, рыжие огненные волосы, собранные в изящную прическу, с небольшой рубиновой диадемой венчающий голову словно корона. Глаза у девушки были опущены и потухшие, красные пятна на белоснежном лице, шеи и декольте не скрывала даже вуаль. Невеста встала рядом со стариком, жених аккуратно взял руку девушки и положил на локоть и пара начала подниматься по лестнице.
В толпе не прекращались перешептывания, даже на первый взгляд разница в возрасте была более сорока лет. Все время взгляд неотрывно был прикован к паре. Девицу было жалко.
Дальше остановилась следующая карета, вышел мужчина примерно одного возраста с отцом и женщина. Мужчина посмотрел в нашу сторону и кивнул, папенька ответил на приветствие. Мужчина был счастлив, женщина расстроена, такие же припухшие глаза и красноватые пятна на лице, не столь заметны, как у невесты, но все же. Пара, видимо родители невесты, пошла по лестнице вслед за молодыми. Хотя! Сегодня уже чем то трудно было удивить - это может быть легко сын или дочь жениха.
Мужчина поднялся на верхнюю ступеньку и сделал пригласительный жест присутствующим и толпа медленно и томно, пропуская друг друга и всячески расшаркиваться струйкой потянулась вверх.
Отец взяв под руку, хотел тоже пойти, но мои ноги словно приросли к земле, нужно было отдышаться легкие сковал липкий страх. Страх, не осознаваемый до сегодняшнего дня. Жизнь тут даже родной дочери ничего не стоит, если девицу выдают за старика, так же могли распорядиться и мной, если бы Алексей Егорович выбрал другую! - в голове все перемешалась, Михаил Семенович посмотрел, только и смогла жалобно проговорить одними губами. - Подожди! - Михаил Семенович отвел в сторону. Чтобы не мешать людям идти Постепенно площадка перед домом опустела, а жуткий страх стал отпускать. Посмотрела на папеньку и Акулину, спросила.
- Почему?!
- Что почему? — ответил отец вопросом на вопрос.
- Батюшка, почему девушку выдают за старика?! - улыбнулся, горько и с сожалением.
- Давай доченька, об этом дома поговорим.
Я перевела взгляд на Акулину Андреевну и вопросительно посмотрела. Повторив глазами, без слов все тот же вопрос. Акулина, поджала губы, вздохнула и опустила глаза, словно собираясь с мыслями. Потом подняла голову и произнесла, — Михаил Семенович прав сейчас не время и не место. Лучше пойти к гостям, опоздание это неуважения к молодым. Сегодня праздник, какой бы не был.
Глава 14
Отступила и пошли наверх, не хотелось уже смотреть на все это великолепие шелка и лепнину, на ломящиеся от деликатесов столы, фигуры изо льда, горы фруктов, дорогое шампанское, когда в паре на другом конце стола сидела красивая девушка в белом платье. Гости говорили приятные пожелания, желали долгих лет семейной жизни и наследников, а у девицы по щекам то и дело текли слезы. И единственное, что делала этим вечером. Это не выпускала фужер из рук, а взгляд становился все стекляннее и безразличнее, с каждой минутой.
В душе все сжималось. Хотелось подойти, обнять и успокоить, но это было не по этикету.
Как же все-таки изменился мир за два столетия? Находясь, там в двадцать первом веке, воспринимала жизнь, свободу, уровень комфорта, да даже тоже элементарное право голоса, как само собой разумеющийся факт! Но только оказавшись тут, поняла, что за эти двести лет было проведена огромная работа, и женщины за это время из бесправных существ превратились в полноценных людей. Там в далеком двадцать первом веке, могли не только рожать и варить борщ. Нам разрешалось выбирать и жить, так как хотим.