Кстати, я так и не узнала, за что его прозвали отступником. Как проявляются его способности чародея? Что, если… Точно! Как я сразу не догадалась? Он каким-то образом заколдовал меня. Может, приворожил? Я, конечно, в подробную ерунду никогда не верила, но вдруг? Есть же вещи, необъяснимые с точки зрения науки. Например, мое появление здесь. С другой стороны, что мешало Владимиру применить это же колдовство к самой Кате? Не рассчитывал на такой прием? Подходящего заклинания не нашлось? Был уверен в своей неотразимости? На бабника вроде бы непохож. Хотя как их узнать? На лбу не написано, будет мужчина хранить верность женщине или станет гулять направо и налево.
– Катерина! – громко, видимо, уже не в первый раз, позвал меня Семен Андреевич. – Ты ничего не хочешь нам сказать?
Я скажу, знать бы, что вы хотите от меня услышать. Я же весь разговор пропустила, пока безуспешно искала недостатки во внешности Владимира. Придется импровизировать.
– Отец, – начала я, надеясь, что именно так моя предшественница обращалась к родителю. – Я подумала…
– Не юли, – прикрикнул он, теряя терпение. – Говори, пойдешь с мужем по доброй воле или…
– Пойду! – воскликнула, не веря своим ушам. Если Владимир не отказался от меня, значит, у меня еще есть шанс показать себя с лучшей стороны, вернее, настоящую себя. Вдруг я ему тоже понравлюсь, как он мне?
Семен Андреевич открыл и тут же закрыл рот. Несколько мучительно долгих мгновений не сводил с меня пытливого взгляда. Видимо, ждал новой истерики с битьем посуды или что-то похуже. Нет, господа, не на ту напали. Я всегда старалась избегать конфликтов или решать их сразу, пока еще не сказаны обидные слова и можно договориться.
Я встала. Мужчины поднялись вслед за мной. Что, вот так, сразу придется уйти? Даже не попрощавшись?
Отец и муж молча взирали на меня, видимо, ожидая каких-то слов или действий. Так, Катя, не тушуйся. Возьми себя в руки и действуй.
– Дайте мне десять минут собрать вещи.
– Какие вещи? – переспросил Семен Андреевич.
– Самые необходимые, – ответила ему, – только то, что смогу унести сама. Я же не прошу у вас приданого.
– Десять минут, – подтвердил Катин отец, демонстративно вынул из кармана жилета круглые часы на золотой цепочке. – Время пошло.
Я ничего больше не сказала ему. Не видела смысла спорить или что-то доказывать. Молча вышла из гостиной, поднялась в спальню. Глупо было обращать внимание на его слова, но я чувствовала обиду. Мой родной отец тоже не нуждался во мне. Мы созванивались раз в месяц, обменивались парой ничего не значащих фраз и только. Я понимала, что ему было сложно, и не осуждала его.
Поведение Катиного отца меня, напротив, удивило. Неужели его совсем не волновала судьба дочери? Честь или данное слово оказались важнее отношений с собственным ребенком? Может быть, устал терпеть ее выходки? Чаша терпения переполнилась. Гадать можно было бесконечно, но вряд ли я смогу докопаться до правды. Нужно перевернуть эту страницу не моей жизни и открыть новую. Самой начать творить собственную историю.
Я открыла верхний ящик массивного деревянного комода, достала нижнее белье, чулки, пару сорочек, сложила на кровать. Брать с собой много вещей не видела смысла, но и нищенкой выглядеть не хотелось. Я заглянула в шкаф, машинально нащупала скрытую от посторонних глаз дверцу, нажала на рычаг. Тайник открылся. Внутри оказалось несколько мешочков золотых и серебряных монет и драгоценности. Последние я трогать не стала, не хватало еще обвинений в воровстве. От денег же не отказалась. Сложится у нас что-то с Владимиром или нет, неизвестно, а выживать в новом мире как-то придется.
– Барышня, – окликнула меня Груня, – я вам саквояж принесла. Еще Семен Андреевич передал…
Горничная замялась. Увидев вещи, тут же принялась укладывать их в небольшую дорожную сумку. Избегала смотреть мне в глаза.
– Говори уже. Неведение хуже горькой правды.
– Батюшка ваш сказал, чтобы вы много не брали, мол… Сказал, что теперь вам эти вещи точно не пригодятся.
Жадность или месть – какая разница, что руководило Семеном Андреевичем, когда он отдал такой приказ. Нас с Катей роднило только имя и тело, которое я чудесным образом унаследовала от нее. Ее отец не был моим отцом, и все же слышать подобные слова оказалось неприятно.
– Лишнего не возьму, можешь так ему и передать.
Сжав в левой руке заветные мешочки, я перекинула через нее пару самых простых платьев из тех, что нашла в шкафу. Слишком дорогие вычурные наряды мне и правда были без надобности. Многочисленные рюшечки, оборки, кружева, которыми они были отделаны, на мой взгляд, смотрелись безвкусно.