Хитрость, кажется, удалась. Груня ничего не заметила. Она перебирала верхнюю зимнюю одежду и, наконец, протянула мне невзрачное серое пальто и платок. Шуба, манто, плащи и накидки остались висеть в шкафу. Конечно, инициатива принадлежала не горничной. Она лишь выполняла приказ хозяина, который решил преподать мне урок. Поздно спохватился. Раньше надо было воспитывать дочь.
Я зашнуровала ботинки на небольшом каблуке, повязала на голову платок, напомнивший мне наши павловопосадские, надела пальто. Подхватила саквояж и, отказавшись от помощи Груни, спустилась на первый этаж.
Владимир уже ждал меня. Не спрашивая разрешения, забрал мои вещи и направился к выходу.
– Проститесь с отцом. Я подожду вас на улице.
Я бросила взгляд в сторону гостиной, но никого не заметила в дверях. Никто не вышел меня провожать.
– Вряд ли по мне кто-то будет здесь скучать. Скорее вздохнут с облегчением.
Я последний раз оглянулась на дом, в котором мне не пришлось жить, и последовала за мужем, который не нуждался во мне.
Глава 5 В которой раскрываются все прелести русских дорог
На улице нас ждал экипаж – черная карета без герба или каких-либо иных знаков. Впереди на козлах сидел мужичок, закутанный в овечий тулуп. Только покрасневший нос торчал.
– Едем, барин? – зычным голосом спросил он.
Владимир повернулся ко мне. Я кивнула. Меня здесь никто не ждал, не было смысла задерживаться. Только слуги высыпали на порог и во двор. Люди улыбались, не скрывая облегчения и даже радости. Не удивлюсь, если они устроят праздник по поводу моего отъезда. Ох, Катя, Катя, что же ты за человек такой была, что никто о тебе даже не печалится?
Чарторыйский сам открыл дверь, подал мне руку, помогая сесть в экипаж. Поднялся вслед за мной. Мой саквояж поставил тут же, на пол.
Да, не сундук с приданым, который пришлось бы крепить сзади. Конечно, традиция уже изжила себя, но то в нашем мире, где мужчина и женщина могут жить вместе годами не состоять в браке, никто не готовит подушки и перины, когда девушка достигает совершеннолетия, где муж может жить в доме, и никто его за это не осудит. У нас все намного проще. Здесь же даже извозчик удивился, как мало у меня багажа. Благо не сказал ни слова.
Владимир тоже молчал. Подперев подбородок кулаком, смотрел в окно. Хмурился. Меж черных бровей залегла морщинка.
Я смотрела на него и гадала: зачем ему это? Он не выглядел влюбленным, одержимым страстью или охотником за приданым. Даже на авантюриста не был похож: слишком серьезный, будто уже успел хлебнуть горя.
– Куда мы едем? – спросила не слишком вежливо. Просто не знала, как правильно обратиться: по имени, имени-отчеству или просто “мой господин”? Надеюсь, здесь жена не превратилась в собственность мужа. Судя по отсутствию какого-либо интереса со стороны Владимира, о такой “собственности” он мог легко забыть.
– Домой, – ответил он, повернулся ко мне. Смотрел долго, пытливо, будто сравнивал меня с кем-то или искал подвох. – Туда, где нет тяжелых ваз, цветочных горшков и подобных предметов, если только вам самой не придет в голову посадить бегонию.
Запомнил. Еще бы, не каждый день девица, к которой ты пришел свататься, бросается не на шею, а глиняной посудиной. Так и убить можно, но Катю, видимо, подобный исход не волновал.
– Хорошо, что у вас есть дом, – ответила в тон ему. Было обидно, что приходится расплачиваться за чужие ошибки. – Вдруг пришлось бы жить в хижине.
– В хижине? – переспроси Владимир. – Может, вы и правы. Я получил его в подарок от отца, принял по настоянию матери и был там лишь однажды. Если бы не… некоторые обстоятельства, то и не вспомнил бы о нем.
Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу, мелькнула в голове шальная мысль. Будь Чарторыйский бедняком, отец не подарил ему целый дом, а он не забыл о таком щедром подарке. У него этих домов, поместий и прочей собственности, видимо, столько, что он и не помнит всего. Я даже представила, как он встает утром, выпивает чашку черного кофе, разворачивает карту страны и думает, на что бы еще потратить деньги, где бы обзавестись собственностью.
– Вы уже улыбаетесь, – заметил Владимир. – Строите новые планы?
– Угадали! Не врут слухи, вы и правда колдун, – ответила ему, подалась вперед.
– Чародей, если хотите знать. Можете верить слухам, если вам так удобнее.
Опять закрылся, как рак-отшельник в своей раковине. Что же такое о нем говорят, что он так отреагировал? Нужно срочно разузнать. Интересно, здесь уже печатают газеты? В них есть колонка светских новостей, или проще сходить на базар и послушать, что люди говорят?