На поворотах вагон сердито скрипел всем железным туловищем и мне казалось его сейчас разорвет на две части. От рельсов до краев скального плато в ту и другую сторону вряд ли больше пяти метров. При опрокидывании никаких шансов для маневров. Мы просто рухнем на дно океана, а по пути разобьемся о каменные выступы. Мне захотелось вернуться в свой домик.
Через пятьсот метров, сразу после зигзагного участка, трамвай встал у второго квадратного сарая с соломенной крышей. Железные двери-гармошки пригласительно открылись. Вместе с влетевшим ветром в вагон взобралось жуткое существо. Я сразу назвал его Уродом. Голова нового пассажира на чудовищно изогнутой шее срослась затылком с левым плечом. Вошедший не мог смотреть вперед, поскольку изуродованное кривое лицо с сильно деформированным черепом было всегда обращено вверх, к небу. Большие выпученные глаза без конца вращались из стороны в стороны, пытаясь рассмотреть обстановку. Вздутые вены на шее, казалось, вот-вот лопнут. Грязная темная шевелюра свешивались вокруг плеча, как веревочная швабра. Измызганные серые бермуды, обтрепанные кроссовки и дырявая белая майка с черной надписью «Басанам-2» выдавали в нем признаки экс-человека. «Туриста», подсказала память. Он был достаточно крупным, его мускулистые руки наверняка часто участвовали в драках. Вряд ли он таким родился. Возможно это последствия жуткого эксперимента.
Подмышкой Урод зажимал пару литровых пластиковых бутылок с водой. Хватаясь за поручни, стукаясь о сиденья, тряся свой шваброй, здоровяк прошел по проходу чуть дальше и сел у другого борта через сиденье от меня. Я обернулся, уставился на питье в прозрачных сосудах и облизнул сухие губы, но когда злые зрачки на задранной голове зыркнули в мою сторону, резко отвернулся.
Двери закрылись. Мы покатили дальше. Мне не повезло с вагоновожатой, но я готов был подружиться с Уродом, только бы выудить что-то новое о своем положении. Над трамваем пролетело еще два дерева с корнями.
Я закрыл глаза, мысленно досчитал до трех и заставил себя встать. Возможно, Урод был вовсе не уродом, ведь я не помню, как выглядят другие люди. В конце концов, может уроды это я и Сумасшедшая Стерва.
- Извините, - начал я, встав рядом и заглядывая сверху в кривое лицо с огромным красным носом, - Вы не знаете, где мы и что произошло?
Уставшие, обозленные глаза с лопнувшими капиллярами лихорадочно забегали туда-сюда, резко остановились и уставились на меня. Из перекошенной пасти показались гнилые желтые зубы. Урод захрипел, исходя слюной, ощетинился, весь заерзал и вдруг выудил из кармана бермудов складной нож.
Едва я успел опомниться, как лезвие просвистело в нескольких сантиметрах от моего горла. Я успел отпрыгнуть и упал на сиденье у другого борта.
-Ввв…хххррр… вв... – гневно захрипел урод, продолжая махать ножом в мою сторону.
Я снова захотел в домик.
Трамвай невыносимо запищал, взвыл, зарычал и снова запищал, вползая в крутой поворот на очередном зигзаге скалы. С тревогой всматриваясь вперед, прижав лоб к стеклу, я увидел в лунном свете еще одну хижину, рядом с которой росло голое дерево. Все листья содрал ветер, а ствол склонился над бездной в почти горизонтальном положении. Трамвай с трудом вышел из поворота и остановился сразу перед измученным деревом.
Урод, пошипев на меня, выбрался наружу через заднюю дверь. Бермуды и майка мгновенно вздулись под ветром, превратив его в бродячего циркача. Он пошатался и едва не упал, но быстро схватился за ручку дверцы и ввалился в хижину. Когда мы тронулись дальше, я заметил, что одну бутылку с водой он оставил на сиденье. Я не знал, для кого она и решил не трогать ее, пока жажда еще была терпимой.
Мы доехали почти до самого конца двухкилометровой скалы-плато. Рельсы продолжались дальше и обрывались уже в воздухе над бесноватым океаном. Сумасшедшая Стерва остановилась. Двери открылись. Тогда я еще не знал, собирается ли она продолжить путь в никуда или просто останется здесь. Я не хотел рисковать и поэтому вышел наружу.