На завтрак было то же самое, только хлопья теперь были шоколадными, чай пах мятой, а на тосте красовалась арахисовая паста. После завтрака и разминки я поднялась в комнату для письма, села за большой дубовый стол, удобно размещаясь на высоком стуле с мягкой зеленой подушечкой для спины.
- Время для письма. Не занимайтесь ничем, кроме работы, иначе вас покарает Президент, ведь он видит всё
Я щелкнула по автоматической ручке, а затем ещё, и ещё, и ещё, и снова. Мысли не шли в голову. В таких ситуациях по инструкции я должна взять во втором ящике сверху список тем, за которые Президент даст мне хороший плюс к карме, и писать что-то на эту тему.
Те, кто действует по инструкции не получает меток. Или это слишком ?
Когда я подумала об этом, было поздно. Голубая накидка тянулась за мной шлейфом, и я чувствовала себя госпожой. Утренний воздух проникал через ноздри в меня и разливался по телу, как тепло от выпитого бокала хорошего алкоголя. Теплые лучи грели, пока не зашли за суровые тучи, желающие заполучить себе этот лес. Конечно, погоду контролировали спутники, но нужно же было иногда поить растения, верно?
Блик от храбро сражающегося лучика бойко сверкнул у меня в зрачке. Он отразился от окна дома номер тринадцать. Его хозяин задумчиво глядел сквозь стекло на шелестящие листья, дарящие ему вдохновение в периоды «застоя». Заметив кусочек голубого плаща, юноша подскочил, как от удара плетью, и помчался вниз по лестнице.
- Что ты здесь делаешь? – спросил он подругу
- Гуляю
- Нельзя, знаешь ведь
- «Бунт ради бунта», не так ли? – улыбнулась она
- Я ведь боюсь за тебя, уходи сейчас же, нужно быть осторожнее
- Спорим, - протянула она руку, - Ничего не будет?
- Да ну тебя, - бросил он, но пожал её
« В жизни у Басар было всего несколько принципов, а первый из них звучал так: «Нет никакого президента, нет, и не было. Нами управляет лишь Бог». Второй был проще…», - эти строки я выводила в тусклом свете дворового фонаря там, где должна быть моя рукопись. Что-то внутри меня горело, и оно было хрупким, словно это спичка, что тухнет от дуновения фитилька. Но самое главное, здесь много таких спичек, и если одна зажжется – сгорит весь коробок. Всю ночь я писала, пока рука не покрылась темными пятнами пасты.
Солнечные лучи, проходящие через щель в жалюзях, навязчиво щекотали зрачки под закрытыми веками. От одного моего движения по телу забегали колючие мурашки, а шею захватила пульсирующая боль. Подняв голову со стола, я потянулась к ручке окна. В комнате стало невыносимо душно.
- Мне нужно вдохновение, больше вдохновения, - я имела ввиду, больше, чем нахождение в спичечном коробке, где нет кислорода, его поддерживающего
- Я не остановлю тебя, да?
- Не остановишь, - прозвучал твёрдый ответ
- Ты обещала
Я вспомнила его слова, когда мы обсуждали «1984», столь похожее на нашу жизнь здесь:
« - Обещай, что если после третьей метки будешь жива, найдешь меня
- И ты обещай
Мы пожали руки, скрепляя соглашение»
- Обещала, и сдержу
- Удачи, Бирсен, держись там
- Спасибо, «кажется, Джеймс»
Она улыбнулась и обняла его. Нежно и невинно, как это делают дети. Скрываясь за деревьями, я размышляла о том, какой была моя Басар. Сильной. Мужественной. Что-то должно было отличать её от всех, и я, наконец, поняла, что. Басар не была привязана ни к кому, она не была рабыней семьи, рабыней мужа, рабыней государства, и даже не была рабыней системы. И уж точно она не была рабыней литлага.
Мои размышления прервал шелест травы. Ветер подул, нагоняя туч – чёрных-пречёрных, самых грозовых, что я видела. Однако шелест вызван был не ветром, а шагами. Через секунду, моё предплечье мертвой хваткой обвила рука охранника.
- Что вы здесь делаете? – тучный человек стоял сзади меня, в его голосе звучала ярость, - Сейчас время письма, почему вы не в здании?
- Прогуливалась, искала вдохновение
- Что за наглость!
Он тянул меня за руку, свернув с тропинки в густой лес. По нам хлестали колючие ветки сосен, но казалось, охранник этого совсем не замечает. За те короткие прогулки, на которые нам давали разрешения, я хорошо изучила лес и знала, что меня ведут в лифт. Мы подошли к металлической конструкции, и мужчина достал ластиковый пропуск из внутреннего кармана. Реакция дверей на прислоненную карту была мгновенной. Мужчина грубо толкнул меня внутрь железяки, и та загудела, опускаясь.
Я взглянула на своего палача. На самом деле, он был довольно худощавый, но бронекостюм существенно его полнил. Кудрявая черная прядь выбилась из прически и легла на потный лоб, глаз с длинными ресницами и маску, закрывающую молодое лицо. Скорее всего, парень только окончил университет, хотя сказать точно я не могла.