— Сложное было время, — рассуждает Йим Ион. — Война разобщила людей, сделав их врагами, кхмеры убивали кхмеров. Все мы мечтали о скором мире. И никто не думал, что самое страшное впереди и опять кхмеры будут убивать кхмеров.
НО ВОТ миновала черная ночь над Кампучией, изгнаны с ее земли силы зла. Что же изменилось в сознании монаха, проповедовавшего всю жизнь непротивленчество? По-прежнему ли он уверен в том, что причиной всех страданий является жажда жизни, порожденная авидьей — невежеством и непросвещенностью людей? Все так же считает, что единственный путь к спасению — это «благородный восьмеричный путь», указанный «Дхаммападой» и состоящий из «праведного воззрения, праведного стремления, праведного действия, праведной речи, праведной жизни, праведного усилия, праведного созерцания, праведного размышления»?
Старческие слезящиеся глазки бикху по-доброму смотрят на меня, и я вижу, в них играет покровительственная улыбка. Вижу также, что он далек от «праведного размышления», ему эти вопросы, видно, слышать не впервой, и все, чем я так интересуюсь, он давным-давно осмыслил. Может быть, не до конца, может быть, его мысль еще бьется над разрешением этих проблем... Нет, он не станет подвергать ревизии сложившиеся веками догмы и постулаты священного учения, в истинности которого он ни на минуту не сомневается. А для того, чтобы вразумить пытливого собеседника, потребуется не час, не два.
И дело тут не во времени, внушает бикху. Для этого нужна целая жизнь, примерно такая, как прожил он, — долгая и короткая, полная сладостных мучений и подавленных желаний, одиноких раздумий и поисков истинной мудрости. Йим Ион перебирает, словно четки, нанизанные на нить манускрипты — сатра, выведенные на листьях латании старательной рукой монастырского писаря, зачитывает на языке пали еще несколько строф из «Дхамманады», а затем, оставив начетничество в покое, ведет меня к побитому алтарю, к статуе Будды без рук и с прилепленной цементом головой, на которой видны еще отметины от полпотовских пуль.
— Они покушались не только на нашу веру, но и на всю культуру кхмеров, на исторические корни народа, — говорит он тихо, чтобы не мешать молящимся. — Страдания народа были безмерны. И к нам приходят люди искать утешения, совета. Мой долг — помогать им.
На еще более низкой ступени «общественной иерархии» в полпотовской Кампучии стояли чамы — национальное меньшинство, живущее анклавами в кампучийских провинциях и исповедующее ислам.
Потомки тех чамов, которые в средние века владели обширными землями на территории Центрального Вьетнама, юго-восточной части нынешней Кампучии, юга Лаоса. Их государство соседствовало с кхмерской империей и Дайвьетом (нынешним Вьетнамом), вело периодически войны и торговало со своими соседями. Чамы были хорошими мореходами, строителями, ремесленниками, земледельцами. Культурно и этнически они имели мало общего с кхмерами, что, кстати, использовали полпотовские идеологи в своей национальной политике.
Чамы были отнесены в разряд «неполноценных, враждебных революционной структуре общества нового типа» людей. Несмотря на провозглашенное равенство граждан всех национальностей в полпотовской конституции 1976 года, проводилась линия на физическое уничтожение чамов как этнической прослойки.
В УЗКИХ прозорах между темными заслонами пальм было видно, как в водах Тонлесапа купалось всходившее солнце, а на сверкающей глади узкими черточками выделялись рыбацкие сампаны. Дорога № 7, уходя на север от Пномпеня, уводила нас все дальше от шумного воскресного города с его громкоговорителями, неумолкающей музыкой, дробью пионерских барабанов, треском гремучих петард. Впрочем, и здесь, в чамском районе Чран Чамрес, включенном в один из избирательных округов Пномпеня, царила праздничная атмосфера.
Красные полотнища, протянутые на фасадах пайоттов, призывали граждан Чран Чамреса, достигших восемнадцатилетнего возраста, отдать голоса за кандидатов свободного народа на выборах в местные органы власти. Мужчины в чалмах из яркой материи, совершив утренний намаз в старинной мечети, шли напротив в избирательный участок. Было воскресенье, 23 марта 1981 года. Мы прибыли на участок вместе с председателем государственной избирательной комиссии, министром образования НРК Чан Веном. Несмотря на ранний час, свой гражданский долг уже исполнили более половины из 20 тысяч жителей Чран Чамреса. Об этом нам доложил Абдул Саим, ответственный за организацию голосования.