Он пригласил нас посетить его дом, стоящий на берегу реки. Свайная постройка ничем не отличалась от других хижин, в которых живут чамские рыбаки. Рядом находились сколоченная из щитов коптильня, маленькая рисорушка, стол для разделывания рыбы, загон для буйвола, хозяйский топчан и подвешенная к тесаной жерди люлька. В ней спал ребенок. Сторожевой пес, увидев незнакомых людей, грозно зарычал и кинулся в нашу сторону с лаем. Абдул Саим осадил его повелительным криком, собака умолкла и с неподходящим для нее рабским припаданием снова забралась под лестницу.
По этой лестнице, почти касаясь носками ботинок морды притихшего пса, мы поднялись в дом. Женщины, сколько было их, ушли за перегородку, но хозяин сказал жене подать чаю. На полу, устланном циновками, появились пиалы, медный чайник и темные кружочки пальмового сахара. Абдул Саим напоминал мне во многом наших узбекских аксакалов и внешним видом, и манерой держаться. Поглаживая бороду, он не торопясь рассказывал о своем семействе. До 1975 года он жил в этом же доме, и детей у него было семь душ. Сейчас трое. Две дочки и один сын. Но сыну всего шесть месяцев, он родился уже после освобождения. Пятеро детей погибли.
— Вернее, так,— говорит Абдул Саим,— двоих сыновей убили в провинции Такео. Это я знаю точно — мой друг рассказывал. А еще два сына и дочь, можно считать, пропали без вести. После того как их угнали на работы в Кампонгчам, связь с ними оборвалась. Мы с женой продолжаем хранить надежду. А вдруг живы, где-то томятся в лагерях беженцев...
По переписи населения, проведенной последний раз в Кампучии в 1968 году, чамы составляли примерно десятую часть населения. К 1975 году их насчитывалось в стране около 700 тысяч. Официальной переписи в НРК к марту 1981 года не проводилось, но по избирательным спискам, составленным агитаторами и работниками органов революционной власти на местах, чамов насчитали всего вместе с детьми чуть более 200 тысяч. Эти цифры сообщил мне Чан Вен, пока мы сидели у гостеприимного Саима и говорили о судьбе его народа.
— В округе Чран Чамрес,— продолжал Чан Вен,— было уничтожено восемьдесят процентов чамского населения. Почти все семьи изгнаны в малоосвоенные районы, где их ждали настоящая каторга, болезни, голод и гибель. На чамов даже не распространялись указания полпотовской верхушки о «перевоспитании». На них смотрели как на рабов, призванных выполнить отведенную им «узкую задачу по наведению мостов». Образ этот взят из древних кхмерских легенд о полководцах, которые в качестве средства для переправы через болота использовали тела своих подданных. Иными словами, чамов предписывалось использовать на самых тяжелых работах до последнего вздоха.
Позже я встречался и с заместителем председателя национального собрания НРК, чамом по национальности — Мат Ли. Личность почти легендарная. Много раз он смотрел в глаза смерти, дважды бежал из-под ареста, поднимал восстания, скрывался в джунглях, участвовал в боях за освобождение. Беседуя со мной, он отмечал, что теперь чамский народ, спасенный от угрозы полного истребления, является полноправной частью кампучийского общества.
— Мы снова можем, не боясь, говорить на родном языке, соблюдать национальные обычаи и традиции, исповедовать свою веру, — сказал Мат Ли. — Конституция НРК гарантирует чамам все права наравне с остальными гражданами республики. Их представители избраны в руководящие органы государства и Единого фронта национального строительства и защиты Кампучии. Ваш покорный слуга тому пример...
НО ДАВАЙТЕ вернемся в пагоду «Дамрей Сар», где кончилось богослужение. Прихожане, отвешивая земные поклоны, покидали святилище, а монахам время было приступать к хозяйственным делам.
Мы вышли из пагоды во двор, где Йим Ион рассказывал уже о том, как восстанавливали храм, как народный комитет города выделил средства, строительные материалы. Пагода снова засверкала яркими красками, снова стала местом сбора во время праздников, средоточием мудрости предков и духовной жизни пожилых людей.
Когда мы прощались, Йим Ион, показывая на освещенный фасад пагоды, на горевшие в солнечных лучах, словно ритуальные факелы, шпили, сказал: