Какое из предложенных угощений предпочтут животные? От этого во многом зависит прогноз на предстоящий сельскохозяйственный год. Если рис и кукурузу, тогда все в порядке: урожай будет обильным, если примутся за траву, жди падеж скота, если поначалу кинутся к воде — готовься к наводнению. Ну, а если вдруг быки потянутся к вину, быть беде: государство подвергнется нападению чужеземцев. Такое случалось, правда, крайне редко: быков специально натаскивали на рис, ну а в государстве уже давно и безраздельно хозяйничали французские колонизаторы. Много воды утекло с тех пор, нет больше в Кампучии ни колонизаторов, ни королевских семейств, но традиция отмечать начало полевых работ осталась. Видоизмененная, откорректированная рациональным временем и жизнью.
Если начать описывать все празднества, отмечавшиеся кхмерами на протяжении многих веков с регулярностью смены лет и сезонов, можно составить огромный свод торжественных церемониалов, неповторимых экзотических обрядов, связанных с этим обычаем. Но вот надо же, за три с лишним года правления полпотовцев все эти праздники оказались почти забыты. Можете судить, какой страшный удар был нанесен кхмерской национальной культуре.
Режим по сути своей оказался полным антиподом всего, что может приносить какую-нибудь радость человеку, вызвать улыбку или веселье. До какой же степени нужно было извратить самые элементарные законы природы и человеческого бытия, чтобы запретить человеку улыбаться, низвести его до положения рабочего скота.
Праздники в Кампучии воскрешались постепенно. Сначала это были семейные торжества, потом в масштабах деревни, общины. И прошло определенное время, прежде чем традиционные праздники снова стали всенародными. Мне приходилось наблюдать этот процесс. По мере того как продолжало восстанавливаться сельское хозяйство, люди все чаще вспоминали о национальных обычаях. Возрождение старых церемоний воспринималось как символ уверенности в счастливом будущем.
НАРЯЖЕННЫЙ обоз с песнями, звоном бубенцов, утиным кряканьем и поросячьим визгом тронулся с места, выполз, огибая разбитую пагоду, за околицу и потянулся через унылую равнину к темнеющему на горизонте лесу. За ним поднималась завеса рыжей пыли, и плотная взвесь долго стояла в недвижном горячем воздухе.
Владелец харчевни явно не хотел с нами расставаться, все подливал в стаканы зеленый чай да без умолку говорил. Он и раньше имел небольшой ресторан в городе Такео рядом с железнодорожным вокзалом, пока полпотовцы не выгнали его вместе с семьей, как и всех жителей, в трудовые лагеря. Родных раскидали по разным провинциям. В 1979 году вернулся в город, узнал, что нет в живых многих из его семейства. Потом нашлась сестра и двое дочерей. Переехали в деревню, взяли на воспитание двух сирот и вот теперь живут здесь.
Спрашиваю, большой ли доход приносит кухня. Да разве в этом дело, отвечает. Это его профессия. Кто-то должен готовить еду для землепашцев, строителей или вот для таких, как мы. Продовольствия в стране производится достаточно, чтобы кормиться всем. Мясо и овощи покупает у местных крестьян. Каждое утро кто-нибудь приносит то поросенка, то домашнюю птицу, то выловленную в Бассаке рыбу. Прахок, соль и специи поступают из города, распределяются по сбытовой системе через министерство торговли.
Мы расплатились с ласковым и добродушным хозяином, поблагодарили за угощение и поехали дальше по той дороге, по которой ушел только что шумный и пестрый караван. Деревенские собаки проводили нас до окраины ленивым приглушенным лаем.
...Деревянный помост под разлапистой кокосовой пальмой изображал сцену. На ней стоял высокий черноголовый парень с электрогитарой в руках и пел. Усиленная репродукторами песня неслась над домами и уходила вдаль за зеленый холм, увенчанный католическим собором с пустыми глазницами окон и покосившимся крестом на колокольне, туда, за пепельные рисовые поля к низине болотистых джунглей. Юноша пел о своих родных краях, о свободе и счастье, обретенных кампучийским народом.
Неподалеку от импровизированной эстрады на длинных сколоченных столах, похожих на рыночные ряды, были выставлены лукошки с различными сортами рисовых семян, овощи, связки бананов, плоды хлебного дерева, корни маниоки, клубни батата, коричневые головки пальмового сахара, изделия местных кустарей, предметы домашней утвари, орудия земледельца.
Рядом в клетках сидели два здоровых борова, прыгали по решеткам обезьяны, дремали крокодилы, шипели змеи. Мальчишки с любопытством разглядывали зверушек, названия которых трудно сыскать в русском языке. На стоянке я увидел своих знакомых из деревни Пхерун. Они распрягли быков и отдались целиком во власть захватывающего азарта частной торговли, безраздельно царствующего на всяком восточном базаре.