НАЦИОНАЛЬНОЕ цирковое искусство Кампучии уходит своими корнями, что называется, в глубину веков. К северу от Сиемреапа на лесистых холмах Пномкулена, куда добраться сейчас можно только на лошадях или пешком, находятся редчайшие памятники кхмерской истории. Один из них — Кбальспеан выбит на каменистом дне речки, несущей свои прозрачные воды сквозь густые джунгли. Ее еще называют «рекой тысячи линг». Среди многочисленных барельефов со сценами военных баталий, охоты, жизни мифических богов и реальных королей под водой на метровой глубине можно видеть изображение древних дрессировщиков и диких зверей.
Санскритские письмена на гранитных террасах свидетельствуют, что при дворе Джаяварманов, династия которых правила более тысячи лет назад, состояли цирковые труппы, мастера восточной магии, укротители свирепых тигров и ядовитых змей входили в касту привилегированных. Их искусство пользовалось большой популярностью в народе.
Я помню, как в оживающем Пномпене вместе с первыми жителями появились группы самодеятельных, по два-три человека, акробатов, шпагоглотателей, жонглеров. Они присутствовали на семейных торжествах, развлекали народ по праздникам и в будничные вечера. Решение о создании нового цирка было принято правительством НРК вскоре после освобождения. Хотя в первое время у народной власти, как известно, было много других проблем. Разоренная страна, писали тогда в газетах, начинала возрождение «с отметки ниже нуля». В 1981 году по соглашению между НРК и СССР в Кампучию прибыли работники советского цирка. Режиссер-педагог Василий Филиппович Грачев рассказывал, как проходил набор в новое цирковое училище, открывшееся в Пномпене:
— Способных ребят мы отбирали в школах, детских домах столицы и других городов. Сейчас у нас занимаются около сорока детей в возрасте до пятнадцати лет. Почти все они сироты, потерявшие родителей при полпотовцах.
Дворец спорта, где давали представление, не в состоянии был вместить всех желающих, и даже у первого ряда кресел на полу яблоку некуда было упасть. Все заняли малыши, завороженно глядящие на освещенную арену. Менялись декорации — юные артисты, может быть, еще не достигшие нужного мастерства, старались исполнить свой номер как можно лучше и неизменно награждались аплодисментами темпераментной публики. Остроумные коверные разыгрывали интермедии, в ходе которых наказывается полпотовский злодей, вызывающий отвращение своей жестокостью и тупоумием.
Любимицей публики по праву была тринадцатилетняя Тян Сот. Ее номер назывался «Каучук». Удивительная пластика, необыкновенная гибкость, артистическое обаяние и детская непосредственность этой девочки покоряли каждого сидящего в зале. После выступления мы увиделись с ней. Маленькая Сот счастливо улыбалась, огромные глаза светились задором. Немного устала. В то утро она поднялась раньше обычного, пока подруги спали, делала разминку. Долго волновалась перед выходом, ведь в зале так много зрителей.
Позже я узнал, что ее родители погибли в трудовых лагерях провинции Прейвенг. Она работала в детской резервации на рисовых полях, где «наставником» был полпотовский солдат, выгонявший на заре детей в поле. Вместе с беженцами вернулась в освобожденный Пномпень. Детский дом № 1, открытый тогда муниципалитетом, стал для Тян Сот родным. Там она нашла ласку и заботу старших.