– Я, кажется, сказала – убью. Пошли вон. – Элисса говорила громко и зло, и Андерс слегка струхнул.
– Это я, Андерс…
– Да хоть король ферелденский. Пошел вон.
Андерс не стал искушать судьбу, и спустился вниз, в общий зал. Огрен с отрешенным видом точил топор, не обращая внимания на очередной спор между Сигрун и Веланной – прекрасная половина команды в который раз не сошлась во мнениях. Андерс прокрался мимо спорящих дев – Сигрун уже достала свои кинжалы, а Веланна подняла посох – и направился прямиком к Огрену.
– Выкладывай. Что с ней такое?
– День. – Если бы не выражение лица, то можно было бы заподозрить Огрена в розыгрыше дурацкой шутки.
– Какой день? – с похвальным терпением уточнил Андерс.
– У ее отца сегодня день рождения. Должен был быть. Если бы не Хоу.
– Проклятье!
Андерс осекся и опустился на стул, глядя перед собой. О трагедии, которая случилась в семье Кусланд он знал понаслышке – но и того хватало. Предательство друга, трагическая смерть, подарившая миру героиню Ферелдена, а Серым Стражам – своего командора.
– Потому Натаниэль и уехал с утра пораньше. Ей сейчас и так нелегко, – продолжил Огрен. Андерс бездумно кивал, чувствуя, как в глубине души зреет желание что-то изменить. Или помочь – он же целитель.
– Она плачет? – слова вырвались раньше, чем он успел сообразить. Огрен покачал головой.
– Если б плакала. Она просто… просто молчит. Злится. Я знаю – с ней такой было, когда мы еще с Архидемоном шли воевать. Она тогда Зеврана, с которым вроде романы крутила, выгнала взашей из своей палатки, когда тот сунулся ее утешить. Грозилась отрезать ему причиндалы и скормить своему псу.
– Ничего себе, – хрипло отозвался Андерс, невольно сжимая колени. Огрен кивнул, и тут же пригнулся. В стену, в то место, где пару секунд была его голова, врезалась молния. Веланне надоело просто ругаться, и она перешла в наступление. Андерс и Справедливость быстро растащили девушек по разным углам зала, а Огрен пообещал вылить на них профилактическое ведро холодной воды. Элисса, однако, на шум не вышла, и Андерс решил брать дело в свои руки.
Окно комнаты командора находилось чуть выше крепостной стены, и, при желании и должной доле безумия, туда можно было забраться, используя конструкцию из ящика и приставной лестницы. Андерс с сомнением оглядел дело рук своих и почесал затылок. Если командор откажется его впускать – в чем он не сомневался – он грохнется вниз, и счастье, если только сломает руку или ногу. Отбросив сомнения и трусливое: «Оставь все, как есть!», Андерс решительно вскарабкался наверх. Сквозь прозрачное стекло был виден горящий огонь в камине и ополовиненная бутылка вина. Сама Элисса сидела на полу, глядя на пламя пустыми глазами. Андерс решительно постучал в окно. Элисса вздрогнула, повернула голову, и Андерс с трудом удержался от желания спрыгнуть с лестницы и удрать в леса. Или вообще в другую страну. Командор Серых Стражей решительно поднялась с пола и, рывком распахнув окно, втащила Андерса в комнату.
– Какого демона ты тут забыл? – рявкнула она. – Я же сказала, чтобы все убирались и оставили меня в покое. На один единственный день!
– Там это… Сигрун и Веланна…
– Да плевать! Убирайся!
Андерс осторожно выпрямился. Элисса испепеляла его взглядом, сжав руки в кулаки.
– Я. Никуда. Не. Уйду. – Андерс говорил медленно и четко, по большей части для того, чтобы не демонстрировать дрожащий голос. Элисса зашипела не хуже кота, которому отдавили хвост, и замахнулась. Андерс бесстрашно поймал ее руку и прижал командора к себе. – Я не уйду.
– Убирайся! Все убирайтесь! Оставь меня в покое! Я тебя убью! – с каждым криком голос Элиссы дрожал все сильнее, и, в конце концов, она просто разрыдалась у него на плече. Андерс мысленно поздравил себя с победой, и ласково погладил ее по голове. Мантия слегка намокла, но это было малой платой за душевное спокойствие стража-командора. Через пару минут поток слез иссяк, и Элисса отстранилась, краем ладони вытирая глаза.
– Спасибо, – глухо сказала она, не глядя в лицо Андерса. – Мне было нужно… в общем, спасибо.
– Обращайся. Я же ведь целитель. Это моя работа.