— В сторону! — выкрикнул Андерс, выпуская поток ледяного воздуха. Чудовище с недоумением взглянуло на изморозь, покрывшую его тело и зарычало. Из кустов вышли другие: три существа, по виду — почти люди, вот только вместо рук у них вырастали лириумные кристаллы, длинные и острые даже на вид, и два храмовника — у одного на лице пробивалась лириумная поросль, у другого кристалл рос из шеи, заставляя голову клониться к плечу.
— Срань Создателева, — пробормотала Элисса. Храмовник с лириумным кристаллом ухмыльнулся и лениво взмахнул рукой — Андерс, закричав, упал на колени. Элисса узнала «Святую кару» и лишь крепче стиснула рукояти клинков. Что ж, значит, вот так все закончится. Две красные твари радостно заревели, а третья, странным, кружным путем, словно танцуя, подобралась к ней.
— Девку убить. Мага — в цепи и к остальным, — храмовник с лириумной порослью отвернулся. Тварь вскинула руки-лезвия, вот только Элисса уже скользнула ей за спину и с силой вонзила клинки в шею. Ее кинжал, выдержавший кровь Архидемона, кислотную слюну Матери и толстую шкуру Пожинателя, сломался с жалобным звоном. Меч, выкованный из метеоритной руды, оказался прочнее, и голова красной твари покатилась по земле. Перехватив меч двумя руками, Элисса обернулась к оставшимся тварям, рванувшим к ней, словно охотничьи псы на добычу. Они были быстрыми, слишком быстрыми, обычный человек бы вряд ли выдержал этот натиск. Ей же пока удавалось справиться — исключительно из-за скверны в крови, но даже ее не хватит надолго. Элисса пнула одну тварь, ушла от удара другой… Храмовник, расхохотавшись, ударил ее щитом, сбивая с ног.
— Взять! — сказал он, посмеиваясь, и небрежно махнув в ее сторону рукой. Лириумное чудовище радостно взревело, замахнулось…
Ослепительная вспышка синего света заставила его остановиться. Андерс медленно поднялся с земли — вот только сейчас это был не он. Элисса вздрогнула, увидев льющийся из глаз синий свет и всполохи силы на его руках.
— Прочь от нее!
На земле вспыхнула руна отталкивания, и Элиссу мягко отбросило в сторону. Даже храмовник, и тот покачнулся на ногах, и недоумевающе взглянул на мага, которому полагалось лежать без сознания. Справедливость недобро усмехнулся:
— Больше ни один храмовник не тронет меня. Вы, мерзкие чудовища, изверги, обезумевшие от скверны… — он раскинул руки, и сияние Тени стало нестерпимым. — Да падет на вас проклятие.
Из земли потянулись тонкие, багряные струйки дыма, в нос ударил удушливый смрад. Зеленая, густая трава гнила, превращаясь в бурую, скользкую массу. Элисса, захлебываясь кашлем, откатилась в сторону, за пределы области заклинания. Ядовитые испарения поднимались все выше, захлестывали с головой. Храмовник взмахнул рукой, и, кашляя, вновь прохрипел:
— Взять!
Чудовище из лириума зарычало, дернулось — и озлобленно заверещало, поняв, что не может двинуться с места. Храмовник с искривленной шеей скрючился, зажимая рот, из которого текло что-то красное, а твари с клинками вместо рук бились в силках паралича.
— Куда вы хотели везти нас? — Справедливость шагнул к храмовнику, схватил его за горло, сжал. — Отвечай!
— Иди… в Тень! — храмовник сплюнул, захрипел и обмяк. Справедливость перевел горящий взгляд на второго храмовника, и тот, захлебываясь собственной кровью и жидким лириумом, угодливо заскулил:
— Эмприз-дю-Лион! Имшаэль, ему нужны… объекты.
Красное чудовище, дернувшись еще раз, вырвалось из пут паралича, и с утробным воем ринулось к ним. Справедливость поднял руку — вокруг гигантской, поросшей лириумом туши сжались обручи из чистой силы. Чудовище вновь заревело — вот только теперь в этом рыке слышалась растерянность и боль. Дробящая темница сжималась вокруг него, пока не раздался мерзкий, выворачивающий нутро хруст — и монстр, обмякнув, повалился на землю без движения. Кристаллы лириума, росшие из его тела, раскрошились, обнажая человеческие кости.
— Отпустите… — проскулил храмовник — и взвизгнул, когда огонь жадно вгрызся в его тело. Завизжали твари, охваченные тем же пламенем. Огонь лизнул сгнившую траву и погас, распространяя облако нестерпимой вони.
Солнце продолжало светить с небес.
Справедливость стоял посреди мертвой, высушенной земли, и пламя в его глазах горело ярче прежнего. Элисса с ужасом заметила две тонкие струйки крови, протянувшиеся от носа до подбородка.