— Чёрный ворон, что ж ты вьёшься над моею головой? Ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я не твой!
Выкрикивая эти поистине народные, а главное, короткие строки, я обрушил на монстра град рифм словно град ударов, на каждой строчке делал шаг вперёд и декламировал всё уверенней и громче. А джурок от каждой рифмы получал мощную оплеуху, от которой его чёрные волокна крошились и разлеталась в стороны, всё переплетённое тело шаталось и слегка меняло формы.
— Что ты когти распускаешь? Что ты песнь свою поёшь? Коль себе добычу чаешь, без добычи прочь уйдёшь!
Верно нас учили: меткое слово бьёт больнее клинка. От каждой строчки из монстра выбивало целые пласты чёрной волокнистой ткани, они разлетались вокруг, как перья или сухие листья, рассыпаясь на глазах. Тело джурока исхудало, рука с Орчаной подломилась и лопнула, в ворохе чёрных волокон девочка бухнулась в воду, ибо дощатый пол в том месте заканчивался причалом и старой разбитой лодкой.
Хопеш выкарабкался из пасти бездны, освободил свою гиенскую пасть и незамедлительно пролаял:
— Я шёл! По шёлковым полям! Навстречу! Радугам и снам! И так тянулся! К красоте! Но лишь очнулся! В темноте!
Я не особо понял содержание этого хиппи-стиха, но его максимально краткие и плотно зарифмованные строки по эффекту были сравнимы с пулемётной очередью. Они прошили и без того исхудавшее тело джурока, который содрогнулся, зашипел и завыл. Бледные отсветы пробились изнутри него, фигуру охватил замерший во времени спазм, а воздух вокруг заполнили десятки одновременно говорящих голосов, которые заглушили всё остальное.
Долгое мгновение джурок пытался сохранить форму и удержать себя в реальности, замерев на грани. Но я добил его классикой:
— Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…
Существо завыло и взорвалось.
— Тьфу, — плюхнула Орчана, выбравшись на скрипящие доски, недовольно выплюнув воду и скинув с себя шмат водорослей. — Вся промокла.
Она встрепенулась, словно кошка, окатив меня ворохом брызг. Хопеш сидел с высунутым языком и пытался отдышаться.
— Ну и ну, — сказал он наконец, удивлённо на нас глядя. — Спасибо огромное, что спасли меня и мой компас… А у вас мощная культура.
— А то, — без сомнения кивнула джарра.
Слегка обсохнув, мы поняли, что пришло время прощаться. Орчана честно выполнила своё обещание и получила от Хопеша очередную горсть заветных чёрных монеток, которые наверняка будут потрачены на еду взрослым и поражённым болезнью джаррам, ради которых девчонка и ходила на заработки.
— Если нужны честные товары и поменьше обмана, найдите Бухту Джа, а в ней двух торговцев: Щёлкаря и Шелеста, — посоветовала Орчана. — Они не любят хитрить, так что с ними можно иметь дело.
— А если сказать, что мы от тебя, дадут скидку?
— Не-е, лучше НЕ говорить, что я вас навела, а то сделают наценку.
— Так ты грабительница или нет? — спросил я напоследок, пытаясь понять: Орчана собиралась нас ограбить в пути и выкинуть в далёкие лесные закоулки и не сделала это только из-за нападения бандитов? Или всё-таки нет?
— Ты что, идиотина, — рассердилась джарра. — Я проводница. Но чего мне говорить другим вольным трофейщикам Думрока? Что я честная и мягкотелая⁈ Нет уж.
— Наша милая подруга лишь мимикрирует под злобную бандитку. Для выживания. Но сохраняет верность древним принципам расы джарров.
— Сам ты милый, пёс, — огрызнулась девочка, а вот насчёт принципов спорить не стала.
— Ладно, — сказал я. — Раз так, то где тебя и твою БаБусю можно найти?
— Это смотря зачем.
— Отдать долг крови.
— Тогда слушай и запоминай.
Она встала на цыпочки, одновременно бесцеремонно пригнув меня вниз, ибо всё равно не дотягивалась, и прошептала на ухо, где именно в диких лесостепях Думрока находится закрытое убежище джарров, как его найти и по какой кодовой фразе меня туда впустят.
— Между прочим, у меня развито пространственное осязание, — заметил Хопеш. — И я прекрасно осязал всё, что ты сказала. До последнего слова пароля.
Орчана нехорошо скривилась.
— Расскажешь кому-нибудь — найду и убью, — пообещала она.