***
По дороге к главному залу Джориан хранил упорное молчание. Продолжая оживленно болтать, Мэру указал ему комнату, где отсиживался Карадур. В комнате стояли две кровати; на одной из них, откинувшись на спину, посапывал старый колдун. Джориан притворил дверь и улегся на другую кровать. Однако сон не приходил. Отчаявшись заснуть, Джориан встал, вышел из комнаты и предпринял собственное расследование. Повисшую над замком тишину нарушал лишь звон посуды на кухне да еще храп, доносящийся из-за каждой двери. Кроме винтовой лестницы, ведущей наверх, в главном зале была еще одна лестница, которая вела в подвалы. Спустившись по ней, Джориан обнаружил длинный полутемный коридор, освещенный прилепленным к стене огарком; по обе стороны тянулся ровный ряд дверей. Некоторые из комнат, замкнутых на большие висячие замки, явно служили для хранения ценностей. Две оказались зарешеченными камерами; одна из них вдруг огласилась многоголосым плачем. Голоса были знакомые: в темнице содержались двенадцать рабынь. - О Мальто! Мастер Мальто! Милый добрый Мальто! - наперебой причитали они. - Зачем они нас здесь заперли? Для чего мы им? Нельзя ли нас отсюда вызволить? - Говорите, что стряслось? - потребовал Джориан. Девушки загомонили все разом, но суть сводилась к следующему: из главного зала их сразу препроводили в темницу, принесли еду и питье и оставили коротать время в безмолвии и безвестности. - Не знаю, что задумали эти люди, - сказал Джориан, - но попробую выяснить и, ежели здесь и впрямь какое-то злодейство, расстроить их планы. Ведите себя смирно! Джориан развернулся и пошел к лестнице. Он поднялся в башню, где находился часовой механизм, и без труда подобрал отмычку к запертой двери. Возблагодарив богов за то, что ему знакомы отцовские поделки, Джориан вытащил заглушку, которая регулировала время подъема моста, и вставил ее в другое отверстие. Потом вернулся в ту комнату, где спал Карадур, и растолкал колдуна. - Вставай! - сказал он. - Ты оказался прав, здесь и вправду готовится злодейство. - Что такое? - зевая и потирая глаза, прошамкал Карадур. - Ежели я не ошибся, эти душегубы задумали устроить вечером пир и состязание, чтобы показать в действии свои орудия. - Что ты хочешь сказать? Они будут махать топорами и тому подобное, дабы продемонстрировать, что еще не утратили навыка? - Хуже. Думаю, они хотят показать свое искусство на двенадцати рабынях, что мы привезли. - Как, резать и душить... Крадха сохрани! Я здесь ни минуты не останусь смотреть на такое злодейство! - Карадур стал наматывать тюрбан, но пальцы тряслись от волнения: уже намотанные кольца все время сползали и падали на шею. - А ты еще говорил, что Головорубы такие же люди, как мы! - Куда это ты так заторопился? - спросил Джориан. - Ежели придется спасать девиц, мне без тебя не обойтись. - Спасать? Сынок, ты в своем уме? Как один человек может их вызволить из замка, где полно этих звероподобных громил? - Я еще и сам не знаю, надеюсь на случай. По крайности, на месте разберусь. Я девушек сюда привез... - Но... но... ты только умрешь понапрасну! - Карадур уцепился за могучую руку Джориана; слезы потекли по его морщинистым смуглым щекам, замочив шелковистую седую бороденку. - Это не поможет твоим красоткам и похоронит наши надежды добыть Ларец Авлена! - Ежели я умру, то мне без разницы, что там приключится с Ларцом Авлена. Ежели мне повезет, я буду к твоим услугам как первоклассный взломщик. - Но у тебя же нет перед этими потаскушками никаких моральных обязательств! Ну кто они тебе? Почему ты должен рисковать из-за них своей жизнью? - Позор на твою голову! Говоришь, как эгоистичный материалист, которых ты вечно кроешь на все корки! - Не обо мне речь. Почему ты это задумал? Назови настоящую причину. - Скажем, меня бесит, что маленьких бедных милашек, которые никому не сделали зла, без всякой вины обрекают на страдания и смерть. Я, когда был королем, таких штук никому не позволял и сейчас не позволю. - Но женщины - законная собственность братьев, и отнять их - значит, совершить воровство. А воровство - грех. - Пусть я грешник. Кроме того, они - новарки и, значит, по учению философа Ахэмо, ни в каком случае не могут быть рабами других новарцев. Так что успокойся и помоги мне продумать план. - Не буду! Не могу! - истерически взвизгнул Карадур и опрометью кинулся вон из комнаты. Джориан оказался проворнее; он первым подскочил к двери и заслонил ее своей широкой спиной. - Трус! - гаркнул он. - А как же вся эта высокопарная болтовня об альтруизме, самопожертвовании и моральной чистоте? Когда при первой возможности проверить свои нравоучения на практике ты хвост поджимаешь? - Нет-нет, мой возлюбленный сын, - скулил Карадур. - Я не воин, привычный к крови и смертельным опасностям! Я всего лишь мирный философ и собиратель оккультных знаний; я давно вышел из драчливого возраста. - Ерунда! Я тоже не воин, а обыкновенный мастеровой, ряженый воином. У меня от этих передряг просто мозги со страху мутятся. Ежели я могу ввязаться в это дело, так ты и подавно. Когда меня казнили в Ксиларе, ты показал изрядное мужество. - Нет! Нет! - не слушая, лепетал Карадур. - Пусти, говорю! Ты дурно поступаешь, понапрасну рискуя собой, но вдвойне дурно втягивать в твою самоубийственную затею меня! Карадур так перепуган, подумал Джориан, что толку от него не будет. - Ладно, - сказал он, - давай сговоримся. Покажи свои волшебные снадобья и расскажи, для чего они предназначены. - Хорошо, - поспешно согласился Карадур, плюхаясь на кровать и шаря в складках мантии. - В этой склянке возбудитель алчности; добавь одну каплю в суп человеку, которому хочешь что-нибудь продать, и дельце можно считать обстряпанным. Возбудитель действует без всяких заклинаний и очень популярен у лошадиных барышников. Так, а вот перстень с бериллом, в котором томится демон Горакс. Если тебе угрожают злые духи - к примеру, морусские болотные черти - нужно лишь правильно произнести заклинание; тогда Горакс вырвется на волю и обратит злобных тварей в бегство. Потом другая магическая формула загонит его назад, в перстень. Однако эти заклинания очень длинные и трудные, а команды Гораксу нужно выговаривать предельно отчетливо: он ужасно туп даже для демона и, если чего не поймет, может учинить настоящий погром. Так, а теперь... В конце концов Карадур добрался до пакетика с порошком. - Это Порошок Раздора, который дала Гоания в Оттомани. Но... хм... его ты взять не можешь, он понадобится в Тримандиламе. - Как раз то, что нужно, - сказал Джориан, - Остальные для сегодняшней переделки не годятся. А вот Порошок Раздора, кажись, мог бы сослужить мне здесь хорошую службу. - Нет-нет! Я уже говорил, почему не могу... - Не дашь порошка, не удерешь. Продержу тебя здесь до обеда, а там поднимут мост, и никуда ты не денешься. - Но... но если ты собираешься ждать, пока поднимут мост, ты-то как же отсюда выберешься? - Не твоя забота. Отдашь порошок, - можешь идти, но не раньше... что такое? Глухой металлический звук донесся из-за стены. - Это гонг, - пискнул Карадур, - он зовет братьев к обеду! Выпусти меня немедля! Джориан протянул руку. Буркнув нечто такое, что Джориан - не знай он о непримиримом отношении Карадура к богохульству - принял бы за Мальванские ругательства, колдун вложил пакетик с порошком в ладонь Джориана. - Передай Штрассо: пусть подгонит шлюпку к берегу и ждет меня, сказал Джориан и распахнул дверь.
***
Все светильники главного зала были зажжены, а в камине потрескивал огонь. Столы сдвинули на середину. В зал один за другим, зевая и потягиваясь, сходились братья; над ними, будто скала, возвышался староста-великан. Стоило Джориану и Карадуру показаться в дверях, как Хуравэла взглянул на Джориана и поклонился. - Доктор Карадур заболел, - спокойно проговорил Джориан. - Он просит позволения вернуться на корабль, где остались лекарства. - Не хочет, как хочет, - буркнул Хуравэла. - Капитан вот тоже записку прислал: не могу, мол, участвовать. Гхмф. Некоторые шибко много о себе воображают. Карадур опрометью бросился к выходу; Джориан взял протянутый ему кубок травяной настойки и стал рассказывать новости из Двенадцати Городов Новарии. У него попытались выведать подноготную бегства ксиларского короля, но Джориан осадил любопытных. Староста первым занял место за столом, остальные братья последовали его примеру. Компания оказалась не из болтливых: со всех сторон доносилось лишь нечленораздельное ворчание. Однако соседу Джориана, тощему верзиле с постной физиономией, явно хотелось посплетничать. - Глянь-ка, - зашептал он, - Мэру старается задеть старосту, а тот и ухом не ведет. Мэру мечтает занять место старосты. Он нам все уши прожужжал: Хуравэла, мол, похож на старый мертвый дуб - с виду могучий, а внутри труха одна. В одном-то он прав: никто не знает, копошатся ли какие-нибудь мысли под благородным лбом нашего старосты, потому как он целыми днями знай ходит по замку, слова из него не вытянешь. И опять же, видишь брата Гоуса в красном тюрбане? Он возглавляет третью группировку... В конце концов Джориану наскучило слушать о бесконечной череде свар и интриг, раздирающих этот замшелый мирок. Он, обычно такой общительный, доедал незатейливый, но сытный обед в полном молчании. После того как женщины унесли тарелки, протерли столы и вновь разлили по кубкам пиво, голоса зазвучали оживленнее. Сидящий в своем кресле староста Хуравэла подал знак. Несколько братьев встали и вышли из зала. Двое вскоре вернулись; один, осторожно ступая, тащил на могучем плече выкрашенную в красный цвет плаху, другой нес топор. Еще один брат возвратился с перекинутым через руку мотком веревки; на конце болталась петля. Он влез на стол и перекинул веревочный конец с петлей через балку. - Скажи, любезный, - обратился Джориан к соседу, - братья собираются показать свое уменье? - Ну, конечно, - ответил верзила с постной физиономией. - Я думал, ты знаешь. - На этих двенадцати рабынях? - На них! Мы не можем упражняться на свободных людях, таких, как мы сами, это было бы преступлением. Разве мы убийцы? - Что-то вроде состязания? - Ага; остальные братья будут оценивать умение и сноровку, проявленные при исполнении казни. Благодарение истинным богам Мальваны, за много лун это первый проблеск, а так здешняя жизнь просто скука смертная. - Почему участвуют не все? - Братья отказались выделить деньги на большее число рабов из-за внутренних разногласий. Хуравэла заказал рабов на всю отпущенную сумму, а мы бросили жребий, чтобы выяснить, кому посчастливится участвовать в состязании. Двое братьев вошли в зал, пошатываясь под тяжестью дыбы. Джориан встал и принялся сверлить глазами Хуравэлу. Когда тот обернулся, Джориан поймал его взгляд и крикнул: - Мастер Хуравэла, можно я речь скажу? - Говори! - прорычал староста. - Тихо, свиньи. - Господа! - начал Джориан. - Позвольте от глубины сердца поблагодарить вас за великолепный обед и роскошную выпивку, какие здесь подавали. Говоря по правде, я так набрался, что едва держусь на ногах. Ежели суждено мне дожить до глубокой старости, я всегда буду вспоминать этот вечер, как одно из чудеснейших событий моей жизни... - Воду в ступе толчет, - буркнул один из братьев соседу по столу. Джориан, который все слышал, тем не менее не смутился. - Поэтому, - продолжал он, - чтобы хоть немного отплатить за это вкуснейшее угощение, мне бы хотелось рассказать вам одну историю. Братья встрепенулись. Их лица утратили скучающее выражение, в глазах загорелся интерес. Джориан сделал шаг вперед и оказался на пустом пятачке между двумя столами.