Мужчина говорит что-то, я вижу по его губам, принцесса с легкостью срывает мою маскировку и выбрасывает руку вперед.
Будь ты проклята, дочь Урсулы.
Ко мне летит серебристое легкое кольцо, и я понимаю – это Аркан, Берос рассказывал мне о нем, хоть и не мог научить. Со мной нет жезла – дура, какая же все-таки дура, и мне даже нечем ответить.
Кольцо обвивается у меня вокруг пояса и тащит к Агнессе. Я спотыкаюсь, но не могу не идти – если я встану, то упаду. Она, кажется усмехается.
Мужчина рядом с ней качает головой.
И я понимаю, что это конец.
Глава восьмая. В плену
Впрочем, это, к сожалению, был не конец.
Поместили меня в лучшем духе готических романов в подземелье. И как всякое подземелье, оно было сырым и мрачным.
Только крыс да соломенной подстилки не хватало… У стены стояла простая деревянная кровать, имелся в наличии стол и стул, приспособление, имитирующее уборную, электрическая лампочка под самым потолком... Больше, впрочем, ничего не было.
Но как знать, может быть, такая меблировка считалась признаком особо высокого статуса преступника?
Роскошный конец моей столичной карьеры, ничего не скажешь.
Камера представляла собой узкое помещение в шесть шагов в длину и три в ширину. Стены были выложены из камня, наводившего грустные мысли: едва ли подвиг графа Монте-Кристо мог бы быть повторен в таких условиях... Впрочем, как мне было известно, пресловутый граф был весьма посредственным психологом и не владел даже основами чародейского искусства...
Я вздохнула. Чем я-то лучше? Если чем и владею, так именно основами, не более, а высокое искусство понимания людей в моем нынешнем положении едва ли способно хоть как-то помочь... Тем более что с ним у меня, боюсь, было не многим лучше, чем с магией.
В восемнадцать лет вообще плоховато с практическими навыками.
Да и куда делать подкоп? Дворец, под которым находилось подземелье, велик... и я пока не располагала пожизненным сроком заключения графа, чтобы ставить столь глобальные эксперименты.
Интересно, что мне собираются инкриминировать? Неужели покушение на королеву? В парке было так много людей... Не раскидали же они всех по камерам?
А если Агнесса, взглянув на мое лицо, заподозрила что-то?
Я помотала головой. Нет. Она не должна помнить Катарину... и вряд ли Урсула хранила на видном месте портрет горячо любимой сестры.
Перед тем, как запереть замок, меня, разумеется, обыскали. Но не взяли ничего – хотя что было взять?
По моим наручным часам прошло два часа, когда я наконец стала различать их тиканье. Никогда не думала, что смогу так обрадоваться этим монотонным звукам.
А еще через полчаса ко мне пожаловал первый посетитель.
Это был тот самый мужчина, который следовал за мной с Агнессой и который самолично препроводил меня в камеру. И он по-прежнему был в черном.
Я всмотрелась внимательнее в этого человека.
Высокий, хорошо сложенный... и совсем не урод, если быть откровенной. Светлые вьющиеся волосы, ясные синие глаза, приятное, располагающее лицо... Когда он улыбался, на щеках, наверное, появлялись ямочки. Не знаю.
На меня он смотрел без улыбки.
И черный костюм, на мой взгляд, был ему совсем не к лицу. Мне казалось, ему пошли бы яркие, радостные цвета, а вовсе не этот траурный наряд... я опустила глаза, сообразив, что веду себя довольно-таки нескромно.
И, наверное, зря, потому что он смотрел на меня не менее изучающе.
– Я рад, что к вам вернулся слух, – наконец сказал он.
Я недоуменно подняла глаза.
– Вы обернулись на звук ключа в замке, – пояснил он. – Или на звук шагов, а вероятнее, и на то, и на другое. Впрочем, неважно. Предлагаю познакомиться. Меня зовут Ян Кайренд, начальник дворцовой стражи, к вашим услугам.
Он умудрился выговорить это, кажется, почти без иронии.
– Корделия, – растерянно произнесла я. – Корделия Флёр.
– Ну что ж, – вздохнул начальник дворцовой стражи. – Рассказывайте.