Дойдя до кельи брата, которому не полагалось хлеба, Маррон заколебался. Он шагнул в келью, но сидевший там человек покачал головой, поблескивая в свете лампы дикими глазами. Вместо воды Маррон прошептал благословение и отправился дальше.
Вновь вернувшись в комнатку при лестнице, Маррон получил очередное задание, которое ему совсем не понравилось. В некоторых кельях пахло не только камнем и дурной водой...
Взгляд Маррона, кивок надзирателя, и юноша пошел по коридору с большим ведром в руке, выливая в него содержимое стоявших в кельях параш. Потом Маррон осторожно пронес хлюпающее вонючее ведро сквозь кухню к уборным, где опорожнил его в бочку, и понесся с ведром обратно к надзирателям.
На этом его обязанности кончились - по крайней мере братья равнодушно промолчали. Вновь подняться по ступеням, вернуть корзину с хлебом туда, откуда она была взята, - и, наконец, отправиться на поиски своего отряда.
Олдо рассказал, что им пришлось попотеть, таская тяжеленные тюки зерна по длинному извилистому коридору. К приходу Маррона все было кончено и настало время мыться. Вместе с ними мылось еще человек сто, сразу несколько отрядов одновременно. Встав в линию, они передавали из рук в руки ведра с водой изо рва - и здесь Маррон вполне мог им помочь, передавая полные ведра здоровой рукой, а пустые - раненой, вливаясь в ритм работы. А потом он быстро помылся в большом чане, спеша уступить место другому человеку. Мыла просили только те, кто занимался самой тяжелой или самой грязной работой.
Маррон разделся, плюхнулся в воду, задохнулся от ее холода - вода была изо рва, который не согревало даже полуденное солнце, - выскочил из чана и быстро натянул одежду на мокрое тело, однако не смог скрыться от острого взгляда Олдо. Друг Маррона поймал юношу за запястье, закатал рукав и произнес:
- Кровь! Да.
Пальцы Олдо прошлись по мокрому бинту, который потемнел слишком медленно и не смог скрыть еще более темного пятна.
- Тебя перевязывали еще раз, - медленно сказал он, глядя на несовпадающие кровавые пятна, - но ведь тебе должны были дать новый бинт...
- Я не был в лазарете.
- Как так? - Не дождавшись ответа Маррона, Олдо спросил: - Что ты делал?
Можно было ответить просто: "Носил хлеб и воду кающимся", но он не мог лгать Олдо и потому промолчал.
- Ты был с ним. - В голосе Олдо звучали одновременно убежденность и обвинение.
- Да, конечно. Но мы даже не выходили во двор, Олдо. Мы просто разговаривали...
- От разговоров такого не бывает, - чуть ли не прошипел Олдо, еще крепче сжав руку Маррона.
- Ну, не бывает. - Маррону было слишком тяжело переносить злость друга. Он знал, что Олдо никому и никогда не передаст его слов, и потому произнес: - Он учил меня работать с... ну, с мечом.
Пожалуй, вдаваться в подробности насчет меча не стоило.
- Левой рукой?
- Нет. Я просто повторял позиции, вот рана и открылась.
Олдо бросил на Маррона сердитый взгляд, стряхнул с ног сандалии и потянул через голову одежду.
- Олдо...
Но Олдо уже прыгнул в чан и скрылся в воде с головой. Маррон застонал от отчаяния; его почти сразу же толкнули, задели локтем, толпа оттеснила его от чанов, и он больше не мог разглядеть в этой толкотне Олдо.