- Нет.
Кроме Элизанды, но она не в счет.
- Могу ли я спросить, почему? Мне кажется странным, что высокородная дама едет на собственную свадьбу в сопровождении одних только мужчин.
- Сьер Антон, в Марассоне у меня были компаньонки, которых я считала своими подругами, были служанки и были рабыни. Я не могла просить моих подруг ехать со мной в такое место, как Элесси. Я не стала приказывать моим рабыням сопровождать меня, а служанки не пожелали этого сами.
Она не могла винить их. Хвала Господу, по крайней мере бремени вины на ней не будет среди прочих многочисленных тягот.
- Ах да, понимаю. Это достойно уважения, мадемуазель Джулианна, хотя я надеюсь, что Элесси покажется вам приятнее, чем вы ожидаете. Осмелюсь только посоветовать вам не говорить этого другим людям или по крайней мере говорить не так прямо. Жители Элесси гораздо чувствительнее, чем кажутся...
- И ждут от женщин молчания и благодарности? Благодарю вас, сьер Антон, это мне уже известно. Я думаю, что вам могу доверять, но обычно я сохраняю большую сдержанность.
Д'Эскриве кивнул, пожелал девушкам спокойной ночи и вновь повернулся к выходу. Элизанда отвела штору и неуверенно выглянула на лестницу.
- Сьер Антон, может быть, мне взять свечу и проводить вас? Монахи ночью оставляют очень мало зажженных факелов...
- Мадемуазель, единственный факел в замке сейчас горит у вашей двери. Впрочем, не беспокойтесь, у меня глаза как у сокола.
Элизанда приподняла брови, но промолчала. Джулианна подошла к дверному проему и встала рядом с подругой, глядя, как д'Эскриве осторожно шагает по лестнице, исчезая в темноте. Через несколько мгновений раздалась ругань, о причине которой догадаться было нетрудно: возле выхода во двор таилась небольшая приступка, которую рыцарь в темноте не заметил.
- Сьер Антон, - сладким ехидным голоском пропела в темноту Элизанда, соколы не видят в темноте.
- Спасибо, - эхом отозвался его голос на лестнице, - это я уже понял...
Не переставая смеяться, Элизанда опустила штору и подошла к очагу.
- Он оставил вино, Джулианна. - Девушка подняла флягу и слегка встряхнула ее. Внутри многообещающе забулькало.
Джулианна кивнула. Было самое время ложиться спать, но во фляге оставалось так немного... И жаль будет, если вино испортится...
Взяв наполненный кубок, Джулианна вновь села на постель; Элизанда подошла к окну и завертела головой, пытаясь рассмотреть лестницу.
- Я бы хотела поехать с тобой в Элесси, - медленно произнесла она.
- Нет, - решительно сказала Джулианна. Да, в Элесси у нее мог быть случай узнать, что делала в Роке Элизанда, но Джулианна не хотела кривить душой. Тут она была непреклонна. - Я не могу заставить друга сидеть со мной в одной тюрьме. Ты возненавидишь это, Элизанда, еще больше моего.
- Да, но я все равно должна быть там. Я буду нужна тебе.
- Для чего?
- Чтобы быть рядом, когда явится джинн. Ты же ничего о них не знаешь.
Джулианна вздохнула, сделала глоток и ответила:
- Элизанда, джинн не явится. Зачем я ему? Какая подобному существу от меня польза? Элизанда ответила только:
- Он обязательно появится. Ты о них ничего не знаешь.
На одеянии Джемаля была кровь, на пальцах - жир, его желудок был полон мяса, а у его костра сидел гость. И Джезра был не единственным, кто видел, какая честь оказана Джемалю, - но единственным, чьи глаза были в счет.