Он отпустил повозку и полетел вниз. Ударился, покатился, растянулся и соскользнул в жестокие колючки терновника - и беспомощно лежал там, пока его сознание продолжало вертеться, катиться, раскачиваться и кувыркаться, не подчиняясь хозяину.
Едва слышные голоса позвали его издалека, приблизились, и тот же голос произнес имя - кажется, это было его имя, но юноша сразу же позабыл его.
Руки, обхватившие его под мышками; его тащат спиной по камню. Все вокруг мерцает и скрывается в тумане; глаза закрываются.
Он лежал на камнях, а умелые пальцы ощупывали его голову и ребра, подняли руку и повернули ее. Болело все сразу, но рука болела сильнее остального; он застонал и попытался освободиться, но державший его руку человек заворчал на него.
- Не бойся, мальчик, - услышал он и на этот раз понял слова, вцепился в них рассудком, пытаясь устоять в этом качающемся мире. - С ним все в порядке... ну, или будет в порядке. От такого маленького кровотечения еще никто не умирал - скорее от него парню станет легче.
Потом руки продолжили осмотр, прощупали кости, проверили ноги. Он потерял сознание.
Придя в себя, он услышал стук копыт, негромкое восклицание и знакомый голос:
- Что тут произошло?
Маррон моментально открыл глаза и попытался произнести слово, но не мог набрать достаточно воздуха. Ему казалось, что внутри он пуст, словно яичная скорлупа - раздавленная яичная скорлупа.
- Несчастный случай. Это я виноват, я должен был услышать их и уступить дорогу.
Эти слова произнес прежний, незнакомый голос. Хозяин нового, знакомого, соскочил с коня, звякнув удилами, и склонился над Марроном, полностью показавшись на фоне неба. Маррон узнал эту фигуру и узнал голос.
- А, так значит, они спускались слишком быстро. Сильно ему досталось?
- Думаю, нет, - только рана открылась, вот тут, на руке. По-моему, это рана от меча, полузалеченная...
- Знаю, это я его ранил. Как его голова, сильно ушиблена?
- Опять-таки не думаю. Он прокатился вниз по склону, но череп цел, и кости тоже, насколько я могу судить. Искупитель, выполняющий работу раба, босой... наверное, он наказан, а в Ордене наказывают просто: день без еды и тяжелая работа под палящим солнцем.
- То есть он просто перегрелся? Ладно, значит, ему можно...
Тень подошла ближе, и Маррон почувствовал на волосах струйку воды. Капли побежали по его лицу, он попытался слизнуть их, но перед ним уже было горлышко фляги. Вода коснулась его губ, и он жадно проглотил ее.
- Не давайте ему слишком много сразу...
- Знаю.
Маррон и наполовину не утолил жажду, когда фляга исчезла. Но пыль в горле исчезла, и голос, точнее, шепот, вернулся к юноше.
- Сьер...
- Да, Маррон. От тебя становится больше беспокойства, чем хотелось бы.
Однако пальцы, коснувшиеся его мокрых волос, были куда мягче голоса; Маррон улыбнулся, от души благодарный собеседнику за возвращенное имя. Вместе с именем пришла боль, заныло все тело и сильнее всего - раненая рука, но это было уже не важно. Имя того стоило.
- Что с повозкой?
- Она застряла в кустах, и мы с мальчиком вытащили ее. Наверное, ее содержимое пропало безвозвратно, ну да Бог с ним. По-моему, этому парню нужно дать еще воды.
- Он ее получит. Я отвезу его в лазарет. Сможете подать его мне, если я сяду на коня?