— Явь или сон. Кафиниум падет. Явь или сон. Возможно все. Явь или сон. — она сделала небольшую паузу, — Закрой глаза. Сосредоточься. Вспомни, как я делала это со сларками, вспомни, как сделала это на маяке. Вспомни все те ночи, что мы провели у костра. Вспомни. Огонь.
И я вспомнил. Пламя — то, что невозможно представить никак иначе. У пламени есть только одна итерация. Оно разрушает, обновляет, возрождает. Пламя сжигает лес только для того, чтобы удобрить землю для будущего поколения. Огонь пожирает города, блок-системы, матрицы, людей, чипы, стены, растения, звезды… Огонь пожирает всё.
Я открыл глаза и обомлел. Крошечная точка огня… нет — света! бурлила в пространстве между моих ладоней.
— Вот так. — сказала она.
Я обернулся и увидел на ее лице слезы. Теплые слезы. Черная тушь стекала по щекам, как черный водопад.
Тяжело дышать. Тяжело говорить.
— Нет ее уже здесь. — проговорила Вивай. — Я и не знала, что ты так скучаешь по ней.
Я снова открыл глаза. Стояло раннее утро. Лес густо шумел от прохладного ветерка. Рондо сворачивал наши спальники, переговариваясь с Альтером, — тот уплетал большущую рыбину, приготовленную на остатках костра. Вивай смотрела на меня сверху вниз. Я жалко свернулся клубком на земле там, где меня ночью оставил Альтер. Благо кто-то догадался накрыть меня спальником.
Ее улыбка напоминала улыбку барракуды. И почему только я произносил имя чертовой Элен! Ах да…
Я быстро поднялся, словно у меня и не болела голова, пошатнулся. Вивай попридержала меня:
— Остановись, давай сначала в себя придешь. Альтер сказал, что ты угробил не одну бутылку.
Да-да… это все не важно!
Я подержал ее с минуту за плечи, чтобы отдышаться самому.
— Что случилось?! Крау?
— Смотри! — выпалил я.
Я вытянул руки и закрыл глаза.
— И ты закрой!
Она сделала тоже самое.
Через несколько секунд мы почти одновременно распахнули веки. Маленький огонек плясал в воздухе! В моих руках!
— Альтер! Что за фокус ты ему вчера показал? — Вивай пошла допрашивать эльфа, а я остался любовался крошечной жизнью, что зародил в своих руках.
XXXI. Двое
Мы переходили огромные гору, утыканные заброшенными шахтами. Как бы высоко мы не поднимались, холоднее не становилось. Вместо привычных ледяных шапок вершины были усеяны ручейками и реками, бегущими к озеру у подножья. Самые старые реки высекли в камне широкие русла, через которые часто пролегали мосты. В одной из рек мы хорошенько искупались. Вода была теплая-теплая — наверняка где-то рядом спал вулкан. А главное! Стоял скучный штиль. Словно потусторонний барьер оберегал эти природные стены.
Перебравшись на другую сторону гор, вечером мы заночевали в амбаре рядом с водяной мельницей. Альтер разделал тушу горной козы, и у нас был самый сытный за последние несколько дней ужин. Ночью было очень красиво! Туман покрыл долины, а густые облака прижали нас сверху. Я проснулся будто на небесах! Только слабый синий луч света — выход — маяком подмигивал на горизонте. Я записал несколько строк:
Воды тайных подземелий
Из пещер, из темных шахт
Гордо на рассвете млели
Вот красоты есть на свете!
От них я вою как шакал!
И еще кое-что:
Коль твоих рук дело —
Поклонюсь, отдам почтенье,
Коль не собранье сочинений
Иных миров на башни теле —
Я весь твой! Терзай как хочешь!
Я приму твой злобный почерк.
Когда туман рассеялся, и мы побрели вниз по склону, перед нами открылись кроны пышных разноцветных лесов. Они переливались радугой, уходя к подножью башенной колонны. Яркий окрас — первый признак яда. Аккуратно ступая по красной траве, а затем по желтой и синей, мы погружались все глубже в рощу. К вечеру на очередной стоянке я собрал букет из самых красивых бутонов. Тюльпаны ли это? Возможно. Без всякой осторожности я прожевал и проглотил один. Все со мной было в порядке. Вивай была скорее удивлена, чем обрадована, но то даже было лучше. Ее искреннее лицо очень ярко показывало даже самые невыразительные эмоции. В ответ она тоже подарила мне цветок, таких я здесь еще не встречал. Серебряная роза хорошо смотрелась в нагрудном кармане рубашки.
Все время не давало покоя письмо в моем кармане. Я больше не мог оттягивать момент. Когда переберемся на следующий этаж, я обязательно вручу его Рондо. Он должен прочесть его. Должен узнать, что его простили. Что он больше ничего и никому не должен. Пусть и простил его мертвец.