— Понимаю, лорд Рэдонель…
— На ночь остаешься без излишеств. Никакого тебе чая и никакого пирога.
— Понял. Исправлюсь.
— Вы так жестоки, сэр! — пошутила Мэриет, — Никакого пирога и чая…
Рэдонель сначала обозлился на нее, но быстро понял — только что она впервые сделала рядом с ним нечто, не входящее в ее обязанности. А потому просто решил посмеяться.
Так бывает. Иногда просто нужно посмеяться. И страхи уйдут, и время покажется сладким, как десерт.
Рьяма пыталась дотянуться до верхней полки книжного шкафа. Пальцы, едва-едва касались кончика книги на стеллаже с любовными романами.
— Дура, возьми уже стремянку, — прошептала Мартин.
— Что? Я тебя не слышу, начни уже рот открывать, когда говоришь! И сама ты дура!
Мартин перелистнула страницу. В ее руках были «Размышления о кризисе и войне».
— В библиотеке нужно говорить шепотом. Нас воспитывали одни и те же родители, но иногда мне кажется, что тебя все же где-то на рынке подобрали.
Рьяма подпрыгнула и ухватилась за книгу. На обложке красовалась ажурная надпись: «Принцы города ветров». В следующую секунду редкий романтический экземпляр угодил Мартин в грудь.
— Ах ты сука! Ты что творишь?!
— Тиш-ш-ше, — прошипела Рьяма, — в библиотеке нужно базарить шепотом.
Мартин озорно улыбнулась и «Размышления о кризисе… и чем-то там еще…» быстро превратились в «размышления о разбитом лице заносчивой младшей сестры». Девушка сорвалась с места и мгновенно повалила Рьяму на пол.
Вскоре несерьезная потасовка перевернула вверх дном стеллажи с исторической и научной литературой. Хаос оставил без внимания лишь полки с неумело написанными детективами.
В комнату вошла Тэвия. Ни капли не удивленная и ни капли не заинтересованная в происходящем. Не обращая внимания на сестер, сражавшихся случайно взятыми томиками двух враждующих философов, она, постукивая каблуками и придерживая платье, прошагала в конец комнаты, где Крау всегда хранил свои и брата стихи и прозу. Найдя небольшой зазор в самом центре между лирикой и эпосом, Тэвия аккуратно вставила туда «Рукописи мертвеца».
— Это… все завершает, да?.. — девушка пододвинула кресло и села напротив.
Опомнившись, сестры поправили выданные им бархатные рубашки и встали по обе стороны от Тэвии.
— Можете здесь хоть все в пыль стереть, но вот это, — Тэвия указала на работы Крау, — если хоть пальцем тронете, я вас скормлю вампиру. Неплохая участь, если подумать.
— У вас есть личный вампир? — спросила Рьма и захихикала.
— Или это у него есть личная хозяйка. — Тэвии было приятно, что в ее компании появился не самый обычный принц.
Мартин взяла из-под ног помятую книжонку и аккуратно поставила ее на свое место (или ей показалось, что это место было подходящим).
— Это может быть неприятно… Могу я поделиться кое-чем, госпожа? — спросила Рьяма.
— Валяй. — какое никчемное слово я подобрала…
— Когда Крау говорил о вас, он всегда называл свой брак «никчемным, пустым и неприемлемым», но когда я познакомилась с вами, мне показалось, что вы хорошо к нему относитесь…
— Так было не всегда. Никчемным, пустым и неприемлемым считала его я. Но это оказалась небольшая часть Крау Ардена. В последнее время я узнаю о нем столько нового, что мне теперь кажется, будто я не знала ничего. Вот, например, удивительный факт — пока он спал с легкодоступными девицами, он, оказывается, часто жаловался на то, какая я последняя стерва.
Мартин рассмеялась:
— Ваше чувство юмора — ограненный алмаз.
— Ну он не всегда говорил плохое… — Рьяма погладила Тэвию по плечу, утешая, отчего та вздрогнула, — Он еще говорил, что, если бы не вы — он бы уже давно умер.
— Что правда, то правда. Впрочем, если бы я постаралась, то сохранила бы ему жизнь еще на очень долгие годы.
— Эх… сомневаюсь… — Мартин окинула взглядом рукописи и достала томик стихов, — Можно?
— Да. Почему ты сомневаешься?
— Просто… Я заметила, что у мужчин часто бывает такое. Появляется какая-то странная идея, она подкрепляется еще более странными мотивами, а потом… достаточно моргнуть, и вот он уже в стремени скачет на войну или…
— Или сидит в подпольной организации и планирует устроить переворот, — предложила Тэвия, — Да, я тоже замечала это за своими мужьями.
— Сколько у вас их было?
— Пятеро. Крау — шестой. С каждым я прожила не больше полугода.
— И поэтому вас называют «проклятой»… — знакомый мужской голос.