Всё изменилось в один день.
— Ну, Литвинов, я спрашиваю в последний раз, кто это сделал?
Зоя Ивановна подошла вплотную и буквально нависла над ним. Борис уже знал, что кличка их классной — Змея, и кто бы эту кличку не придумал, он попал в самую точку. Зоя Ивановна была высокой и очень худой, с несоразмерно длинным телом и короткими ногами. Такая непропорциональность вкупе с немигающим взглядом светло-карих, почти жёлтых глаз делали её похожей на допотопную рептилию.
— Кто еще, кроме тебя, входил в кабинет биологии? Кто это был? Ну? Если ты сейчас честно и открыто не скажешь, кто испортил школьное имущество, мы все… да, дети? — она выразительно посмотрела на притихший класс. — Мы все будем считать, что это твоих рук дело.
Борис стоял у школьной доски, как на эшафоте, и к нему было приковано тридцать пар глаз. Кто-то смотрел на него равнодушно, кто-то заинтересованно, кто-то даже с оттенком сочувствия, и только двое смотрели настороженно, затаив дыхание.
— Покрывая нарушителей, ты, Литвинов, оказываешь им медвежью услугу. Вместо того, чтобы помочь своим товарищам стать на путь исправления, ты вселяешь в них чувство ложной уверенности в собственной безнаказанности, толкая их к краю пропасти и…
Он их видел. Видел, как они выходили из кабинета биологии, и знал, что испорченное имущество — плакаты с изображением земноводных, где поверх головы каждой змеи было пририсовано лицо их наставницы, вытянутое, с длинным носом и острыми, чуть оттопыренными ушами, которые не закрывала уродливая короткая стрижка — их рук дело. И они знали, что он видел.
— Почему ты нас не сдал?
Светловолосый пацан преградил ему дорогу. За спиной светловолосого стояла его подружка, высокая девочка, узколицая, с огромными, даже не карими — чёрными глазами.
— Да пошли вы… — Борис хотел оттолкнуть пацана, но девочка неожиданно сказала:
— Сильно тебе дома попало?
И в её глубоких чёрных глазах мелькнуло что-то такое, отчего Борис в первый раз в жизни растерялся.
— Я — Паша, — светловолосый протянул ему руку. — А она…
— Аня, — и девчонка, быстро переглянувшись со своим приятелем, сказала. — Мы в кино. Пойдёшь с нами?
— У меня денег нет, — стушевался Борис.
У него их и правда не было. Карманных средств Борису, по мнению отчима, не полагалось. Тот любил повторять: «деньги развращают» и считал, что бесплатных школьных завтраков и обедов для Бориса вполне достаточно.
— Да фигня, — Пашка стукнул его по плечу. — У нас тоже нет. Пошли. Мы знаем, как туда бесплатно пролезть.
Так началась его дружба с Пашкой Савельевым. И Анной.
Эти двое почти заставили его забыть, откуда он родом. Почти заставили поверить, что он им ровня. И Борис поверил бы. Если б не отчим.
— Молодец, Борюсик, правильные знакомства заводишь, — тонкие бесцветные губы отчима расползались в гаденькой улыбочке. — Паша Савельев — мальчик из нужной семьи, да и с подружки, как там её, Анька что ли? и с подружки можно тоже состричь кое-что полезное при желании.
У отчима все люди делились на нужных и ненужных. Пашкин отец, главный инженер систем жизнеобеспечения, несомненно, был нужным. Как и Константин Генрихович Бергман. Аннин отец хоть и называл себя по-простому садовником, на самом деле был начальником отдела ландшафтного дизайна, и все эти сады и парки находились в его непосредственном ведомстве.
— Ты за них держись, — поучал его отчим. — Варежку-то, где не надо, не разевай, не вякай, если не спрашивают. Если правильно хорошему человеку на хвост сесть, можно высоко подняться.
И отчим снова смеялся сухим лающим смешком:
— Запомни, Борюсик, все люди равны, но некоторые… равнее.
— Странное ты место выбрал, Борис, для встречи. Не находишь?
Борис, хоть и ждал Анну с минуты на минуту, от неожиданности вздрогнул. Соскочил с валуна, нервно отряхивая с брюк несуществующие соринки. Почувствовал, как краснеет.
Она по-прежнему была красива. Казалось, ни возраст, ни глубокая морщина, что пролегла между бровями, ни седина, серебристыми нитями сверкающая в коротких чёрных волосах, ни даже скорбно опущенные уголки губ не могли её испортить, но лишь добавляли шарма и привносили едва уловимый налёт аристократического трагизма.