Она сказала ему, что должна на какое-то время уехать, чтобы поправить здоровье, после чего отправилась в клинику, где родила мальчика и отдала его в сиротский приют пассионистов.[24]
Мужу она так и не открыла своего несчастья, но в душе затаила гнев и унижение от перенесенного насилия и в то же время страдала за невинного сына, брошенного на произвол судьбы. Эвелин Гаррет была женщиной воспитанной и чувствительной, родом из известной в Новой Англии семьи. Она дорого заплатила за свое решение сопровождать мужа в край, полный трудностей и опасностей, бросив вызов своей семье, резко противившейся сначала браку с юношей трудолюбивым и смышленым, но занимавшим скромное положение в обществе, а потом намерению следовать за ним в дикую местность, населенную едва ли не варварами.
Полковник Жобер затянулся сигарой и покачал головой.
— Могущество Церкви… — сказал он. — У вас глаза и уши повсюду, вы подслушиваете на исповеди самые постыдные тайны. У вас нет оружия, но вы способны манипулировать королями и государствами. У вас нет своей территории, но вы повсюду. Земли возрождаются после изнурительных войн, а вы ведете свою битву везде, непрерывно и беспощадно.
— Мы не можем остановиться, — проговорил падре Хоган. — Нужно донести до людей послание, прежде чем истечет время.
— Откуда вы знаете, что именно Сельзник — тот ребенок, отданный в венский сиротский приют?
— Наши организации стараются отслеживать жизнь тех, кто был доверен им в младенчестве, особенно если они отличаются в хорошую или плохую сторону.
— Да уж, — усмехнулся полковник Жобер. — Особенно если они чем-нибудь отличаются. Это все, что вы намеревались рассказать мне о Сельзнике?
— Пока да, — ответил падре Хоган, — остальное зависит от успеха моей миссии.
— Не беспокойтесь. Я беру всю ответственность на себя. Сначала захвачу Сельзника, а потом проведу вас в Калат-Халлаки и Пески призраков. Я тоже не хочу провала: если уж священник доходит до того, что угрожает международным скандалом, лишь бы только не опоздать, значит, речь идет о совершенно особой миссии… Разве не так, преподобный?
Падре Хоган не ответил. Жобер поднялся и затушил сигару о каблук.
— Нам лучше лечь спать, — сказал он. — Спасибо за помощь, падре. Без этого аппарата не удалось бы получить информацию, которая позволит поймать крайне опасного человека. Кто бы мог подумать еще несколько лет назад, что голос в мгновение ока способен пересечь бесконечные пространства пустыни и достичь затерянного в песках отряда, скрытого под покровом ночи? Подобная сила приписывалась лишь гласу Божьему.
Падре Хоган поднял глаза на созвездие Скорпиона.
— Глас Божий… — повторил он словно бы про себя. — Ребенком я слышал его в дуновении ветра и раскатах грома, в грохоте волн, разбивавшихся о скалы…
— А здесь только тишина, — подхватил Жобер. — Тишина, которая царила до нашего появления и будет безраздельно властвовать на этой планете после нас до скончания времен. Пустыня — это застывшее в камне пророчество. Спокойной ночи, падре Хоган.
Он ушел и растворился в темноте.
Отряд двинулся в путь перед рассветом и целый день шел по этой каменистой земле, покрытой тончайшей пылью, похожей на тальк. На следующий день вдали показался караван, идущий в противоположном направлении, и Жобер долго рассматривал его в подзорную трубу, прежде чем тот затерялся в барханах. Больше за все время пути они никого не встретили и продолжали ехать, сверяясь с компасом, поскольку дорога порой полностью пропадала.
Падре Хоган, в первые дни жестоко страдавший и почти задыхавшийся в этом климате, постепенно ощутил чары царивших здесь ярких огней, насыщенных красок, кристальной чистоты воздуха и неба, на котором день и ночь сменяли друг друга, поражая контрастами света и тьмы.
Дорога, представлявшаяся ему сначала олицетворением выхолощенной адскими муками природы, на каждом шагу являла свою скрытую жизнь, сотканную из сильных запахов далеких земель и морей, приносимых свободным, чистым ветром из ослепительного света и тающих теней, из тайного присутствия неведомых существ, ощущаемого лишь в глубокой тишине рассвета и в зареве заката.
Он сознавал, что движется по древним равнинам плодородного Дельфуда, когда-то изобиловавшего дикими животными, реками и озерами. Он путешествовал по стране, непознанной и таинственной земле, когда-то граничившей с Садом Бессмертия.
Добравшись до окрестностей Бир-эль-Валида, Жобер с небольшим отрядом отправился на разведку и, только убедившись, что в радиусе мили от колодца больше никого нет, разрешил людям и животным напиться и пополнить запасы воды.