Первое, что попадается на глаза, так это кусок, мясо перед входом в карман. Всё тело было изорвано, крысы сотней накинулись на бомжа и отрывали от него куски мяса, дабы набить желудок. Что не успели дожрать, оставили гнить. Перешагиваю через труп и осматриваю проход. Стая удрала в другое кольцо. Они постоянно кочуют из места в место, в поисках пищи. Из ещё нескольких карманов выглядывают такие же перепуганные морды людей и осматривают территорию.
Пока стало посвободнее, направляюсь в другое кольцо и нервно оглядываюсь, ведь после набега стаи, у людей срывает крышу. Заядлых убийц и маньяков тут не любят, а в убежище им путь закрыт. Под предлогом стаи можно убить кого-нибудь, и забрать ещё вещи для личного пользования или продажи. Ведь поди докажи, что ты убил, если вокруг такое творилось. Бросаю за спину взгляд, и вижу как какой - то доходяга снимает почти целые сапоги с трупа мужика.
Выбираюсь в новое кольцо и иду по коридорам, пока не добираюсь до лестницы наверх. Простая лестница, простой люк, ничего необычного. Взбираюсь по ней и оказываюсь в переулке, между двумя разрушенными бараками. Воздух совсем холодный, и даже пробивает до костей. Валяющийся у стены посиневший труп, подтвердит.
- Ты долго - послышался слабый голос.
- Стая попалась, пришлось прятаться.
- Ясно, давай за мной. Алехандро уже заждался.
Из рядом стоящего мусорного бака вылез молодой парень, с перебинтованными руками, и слабо прошитым плащем. Вместе мы двинулись по переулку, пока не вышли на улицу, через которую нам надо было пройти до следующего переулка. На середине я остановился и взглянул на неё. На башню.
Главное творение человечества, после того как оно уничтожило землю. Нереально большое и высокое строение, которое грозилось пробить небеса, из которого торчали трубы, и выпускали в воздух пары производства. Мой провожатый меня окликнул, и я последовал за ним, погружаясь в воспоминания.
Сам-то я родом из Башни, пусть с первых этажей, но всё-таки. Детство помянуть особо нечем, зато хорошо запомнил облавы. У спецназа разговор был короткий - бедолаг хватали почём зря и больше мы их не видели. Никто толком и не знал, кого за какую провинность. Каждый раз, когда по коридорам грохотали подкованные берцы, этаж замирал. А кому повезло оказаться за дверьми, зыркали в щели и молились, чтобы шли не за ними.
Не знаю, чем провинился батя, но однажды ночью ввалились к нам, повязали родителей и меня с ними заодно. Дальше как в дурном сне: грузовик, набитый людьми, санпропускник, дубинкой по спине “на ход ноги”. Утро мы встречали уже в трущобах.
Это был ещё не ад, у подножия Башни худо-бедно можно было прокормиться, но за каждый пятачок свалки нужно было платить. Нечем платить - проваливай. Аборигены зорко охраняли свои владения, а поножовщина в спорах давно вошла в привычку. Батя проставился одному старикану, и тот подсказал ближайшее убежище, где таким, как мы помогали встать на ноги. Покормить типа, обогреть. Ага. Забыл только предупредить, что платить надо и там, и не всё будет измеряться деньгами - видать, имел что-то с подгона новичков.
Батя пытался нас увести, но получил кастетом по голове и кончился на руках у мамани. А хозяин кастета уволок её к себе ещё до того, как батя остыл. “Свежая”, что… Меня просто отпинали до полусмерти, “для профилактики”. Свой первый урок животной злобы я усвоил очень крепко. А того старикана я навестил. Чуть позже, когда ножом разжился.
Мать тронулась умом, и года через два её не стало, но фактически ушла она уже тогда, в тот проклятый день “прописки”. И оборвалось что-то во мне, что-то последнее, человеческое. Крыс я к тому времени уже не боялся, и подманить стаю к убежищу труда не составило. Как и подпереть дверь, чтобы ненароком не сбежал кто - крысы выход сами найдут. Когда наедятся.
Ох, как же люто я ненавидел тогда людей. Словно крыса, я ушёл в дебри канализации. Врагом был каждый, и человек, и крыса. Но я выучился с ними жить. И выжил.
- Вы, сыны шакалов, чего так долго?! - взревел Алехандро, одетый в своё прекрасное пончо.
Воспоминания сразу оборвались, и мозг стал обрабатывать информацию. Мы стояли в небольшом тёмном тупике, тут были десяток бомжей. Большая часть мне была неизвестна, и только тройка мясников из убежища " Весёлой свинки" и Алехандро были мне знакомы.
- Стая - лишь бросил я.
- Хутая! - блеснул остроумием один из мясников, и остальная двоица поржала с ним.
- Я тебе сейчас, падре, лицо порву - пригрозил Алехандро - мужчина средних лет, пышные чёрные усы, и звериный взгляд - Собрались! Слушайте сюда, на двадцать восьмой улице заметили тройку охотников. Молодые ублюдки, из оружия только одно ружьё и пара ножей.