Дни протекали однообразно, но мне даже нравилось. Большую часть времени мы занимались расчетами, проверкой систем корабля, внедрением корректировок и новых разработок.
Такая деятельность шла на пользу всем: я наконец ощущал себя полезным, Иса, кажется, выбрался из своего понуро-отрешенного состояния и чаще улыбался, ну а Спектру было не важно, чем заниматься, но мне кажется, он тоже был по-своему рад за хозяина. Как бы Иса не отрицал наличие чувств у этого киборга, я продолжал их ему приписывать.
Иногда мы даже выбирались на прогулки, Спектр был скован проводами, поэтому не мог покидать мастерскую, поэтому Иса брал меня. Даже в нерабочей обстановке парень был не слишком многословен, впрочем, со временем я начал привыкать к его молчаливости и перестал чувствовать неловкость. Хотя все чаще он сам начинал заводить разговор, и уж тогда ученого было не остановить. Иса с детским восторгом делился со мной новыми открытиями научного мира и собственными идеями, рассказывал смешные истории про Спектра и отца, иногда даже про Олли, философствовал о судьбах мира.
В одну из таких непринужденных прогулок, я остановился из-за странного ощущения, которое меня встревожило. Иса тотчас заметил мою озадаченность и спросил:
— Что такое?
— Поле.
— Какое поле?
— От трубы. Излучение.
Иса вздрогнул и нахмурился.
— Что с ним?
— Оно стало шире.
Глаза человека увеличились, казалось, они сейчас вывалятся из глазниц.
— Расскажи поподробнее.
— Раньше я ощущал излучение только у зоны контроля пропусков, сейчас же чувствую его в радиусе двухсот метров.
— Сколько?
— Что сколько?
— Сколько рентген?
Голос Исы прозвучал, словно холодный металл по коже. Я невольно поежился.
— Нет-нет, мне на ум приходят лишь абсурдные значения, — я замотал головой.
— Арним, сколько? — повторил вопрос парень. — У тебя есть датчики, считывающие излучение. Ты не из воздуха цифры берешь, это точные показания твоих приборов. Ты сомневаешься в них лишь потому, что твоя модель поведения адаптирована под психологию человека.
— Сто семьдесят два рентгена, то есть, примерно полтора зиверта. И это по окружности, чем ближе к центру, тем излучение сильнее, — все еще колеблясь ответил я.
Иса, казалось, стал еще бледнее, чем обычно. Он прикусил губу и почти беззвучно произнес:
— Домой, срочно. Нам нужно домой.
***
После той злополучной прогулки Иса почти не позволял себе отдыха. Из-за опасного уровня излучения на корабль он поднимался редко, но проводил там много времени, дома он не вставая корпел над чертежами в своем кабинете. Парень несколько раз засыпал прямо за работой, так что Спектру приходилось относить его в спальню. Сосуды в глазах полопались от перенапряжения, белесые яблоки теперь пронизывала тонкая красноватая паутинка.
— Иди поспи.
— Некогда. Осталось мало времени, — словно заколдованный повторял человек.
— Это не значит, что можно не спать, — Спектр грозно надвинулся на Ису.
— Сон нынче непозволительная роскошь.
— Количество эритроцитов и гемоглобина у тебя в крови ниже плинтуса. Такими темпами ты откинешься быстрее, чем успеешь что-то сделать.
Я с трепетом наблюдал, как Иса, превозмогая недомогание, изо всех сил старался не показывать, насколько ему плохо. С недавних пор в его руках появился тремор. Он и так всегда кутался в балахоны, но сейчас парень даже дома носил кофты с прорезями для пальцев, чтобы закрыть запястья, так как на коже из-за прогрессирующих проблем с сосудами начали появляться кровяные пятна. На столе валялось несколько выпитых пастилок йода и еще какие-то витамины, призванные уменьшить симптомы лучевой болезни. По мере того, как разрасталось поле, у Исы и его отца с каждой неделей все сильнее проявлялись последствия радиации. Особенно это было заметно на и без того страдавшем анемией парнишке.
Тут решил подключиться и я:
— Иса, пожалуйста, я понимаю, что этот проект очень важен для тебя, но он не стоит твоей жизни. Корабль тянет из тебя все соки, все равно, сколько денег они платят за такие переработки, ты болен, тебе нужен отдых!
Бледное осунувшееся лицо устало обратилось в мою сторону. Иса, пошатываясь, поднялся и, с усилием шевеля обескровленными губами, произнес:
— Если бы дело было в деньгах, я бы и пальцем не пошевелил, — тяжелый пристальный взгляд наковальней упал на мои плечи.
— Фанатик, — буркнул я.
Парень закрыл глаза и устало выдохнул. Он не стал мне отвечать. Человек сделал шаг, но пошатнулся и судорожно схватился за стол. Спектр машинально протянул к нему руки, Иса отмахнулся.