Я сжал руку в кулак в попытке справиться с эмоциями и посмотрел наверх, пытаясь разглядеть, сколько же подниматься, но на уровне сто пятого висели густые желтоватые облака. Иса просил добраться до корабля. Что ж, какая никакая цель. Надо идти.
Я поднялся. По внешней стене башни вверх убегал рядок ручек из бугельных скоб — вполне сгодятся за ступени. Я схватился за металл, поставил одну ногу, затем другую. Вниз старался не смотреть.
— Я могу тебе доверять ?— словно у живого организма, спросил у башни.
Я надеялся, что сталь выдержит. Страх высоты был новым для меня чувством. Когда тело сделано из металла, создается иллюзия неуязвимости. Но даже мой безупречный корпус едва ли выдержит падения с высоты в несколько километров. Тут что тонкая нежная кожа, что сталь - неважно. И космолеты способны разбиться. Как нет разницы сколько смертельных доз яда в укусе змеи, для убийства достаточно всего одной.
Я лез по вертикальной стене. Подниматься было легко. Механизмы знали свое дело: руки исправно двигались, крепко и уверенно хватаясь за скобы, ноги ни разу не промахнулись мимо тонких, словно жерди, «ступеней».
Интересно, зачем вообще эти ручки? Разве не удобнее было бы сделать нормальную лестницу? Да и их безопасность под большим вопросом, отсюда же так просто упасть. Хотя, если вооружиться альпинистским снаряжением, может и рабочая схема. По идее, скобы выдержат вес сорвавшегося человека. А что если никакой вес и не предполагался? Например, в невесомости? Скобы довольно удобны для того, чтобы цеплять карабины и продвигаться к месту пробоины без страха отлететь от корабля? От этой мысли я вздрогнул. Под самыми облаками я все же решился обернутся и взглянуть на рыжую неплодородную землю. Не может же быть, что жизнь зародилась здесь. Неужели мы сами космические гости? Монотонный подъем порождал множество разных мыслей, теорий и тревог.
Я был вынужден смотреть на старые ржавые стены. Их плачевный вид заставлял меня многократно прокручивать в голове сцену, как я берусь рукой за скобу, она отрывается от истлевшего металла, и я лечу вниз. Удар и темнота. Затем эта ассоциация сменилась новой - изъеденная коррозией металлическая обшивка напомнила покрытое язвами тело. Чем больше я думал о ней в таком ключе, тем дурнее мне становилось. Перед глазами всплыли трупы жертв аварии, я поморщился. Но фантазия на этом не успокоилась. И вот я уже представлял, как ржавчина разъедает мое тело и скрипуче-насмешливый механический голос заливается:
— Думал, ты вечен? Ха-ха! Все гниют и ты истлеешь!
Я пытался абстрагироваться, размышлять о чем-то хорошем или забавном, но чем больше я старался не думать о страшных вещах, тем больше был на них сфокусирован.
Однажды во время прогулок я встретил кучку религиозных фанатиков, они всучили брошюрку, где говорилось, что души грешников попадают в место вечных мук - ад, а души хороших людей проходят чистилище и восходят в рай. Терракотовая земля вполне соответствовала описанию ада. Облака же принесли смирение. Я ничего не видел в их желтоватой массе, сперва меня это беспокоило, но вскоре волнение отступило. Отчего-то поблекли и тревожные мысли. Чем выше я поднимался, тем слабее выл ветер, пока наконец не сменился звенящей тишиной. Облака заметно светлели. Становились все ярче и ярче, и вот наконец я вынырнул из толщи небесной пены к воздуху. Яркий свет звезд ударил в глаза, но системы моментально адаптировались. Грязно-желтые облака, простирались до самого горизонта. У меня перехватило дух. Наверное, белые и воздушные, как в сказках, они бы выглядели еще более потрясающе, но даже так очень красиво.
— Значит, здесь должен быть рай?, — я усмехнулся.
Легкий ветерок играл с волосами, ярко горела в небе Яньлэй. Отчего-то на такой высоте не было страшно. Наверное, потому что мозг воспринимал облачное море как поверхность и казалось, будто не так уж и высоко..
По внешней стене я преодолел девятнадцать этажей — вплоть до сто двадцать первого. Вообще-то подъемники наверняка сохранились и на более низких уровнях, но, помня, сколько трупов было на подходе к эпицентру, я решил перестраховаться — с мертвецами сталкиваться не хотелось, а здесь их наверняка не меньше.