— Иса, с возвращением! Как дела на работе? — мастер, неловко выбираясь из-за стола, приветствовал прибывшего. Однако парень проигнорировал вопрос.
— Зачем? Зачем ты его включил? — он начал тихо, но с каждым слогом тон его голоса становился все громче и раздраженнее.
— Чтобы тебе было веселее, ты… — начал оправдываться старик, но Иса перебил его:
— Я же говорил, что он дефектный и не нужно его включать! Чертов выродок технологии! Ты целыми днями с ними возишься, не хватало что ли?
Он угрюмо смотрел то на меня, то на отца, а я не понимал, что сделал, чтобы меня так ненавидели. Хотел было спросить:
— Простите, но почему… — но меня перебили.
— Заткнись и не попадайся мне на глаза, дефектный.
— Но Иса! — отец хотел было возразить, однако парень так злобно на него зыркнул, что старик умолк — мне даже стало жаль его. Почему этот Иса такой грубый? Должно же быть хоть какое-то уважение к родителю.
— В следующий раз делай, как я говорю. — буркнул брюнет, насупился и прошел в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Инженер тяжело опустился в кресло и горестно вздохнул:
— После смерти лучшего друга он сам не свой. Я думал, может, хоть ты сможешь его вернуть.
Так вот что старик от меня хочет. Ей богу, лучше быть посудомойкой, чем искать общий язык с человеком, который ненавидит меня просто за сам факт моего существования.
— Простите, господин, но я не смогу помочь. Вы сами видели. — Я присел на корточки рядом с креслом, чтобы видеть глаза мастера.
Он покачал головой:
— Не извиняйся, это не твоя вина.
Мне показалось, что в этот момент старик, которого я считал хозяином, общался со мной почти как с равным, как с живым существом. Это потому, что человеческому мозгу сложно перестроиться? Или он действительно воспринимает меня как нечто большее, чем просто железяку? Когда людям одиноко, они говорят с животными, если животных нет, с куклами или предметами, с воображаемыми собеседниками. С такой точки зрения, киборг — неплохая альтернатива. Мы даже можем поддержать разговор. Но можем ли мы в действительности заменить людей? Должны ли? Я сомневаюсь.
Глава 2. Иса
Моя повседневная жизнь превратилось в избегание Исы и игру «займи себя сам». По своим прямым обязанностям слуги я оказался не нужен. Разве что помогал старику переносить тяжелые детали в мастерской, причем чаще всего это было моей инициативой, так как сам он сильно мялся прежде чем что-то попросить, ему было неловко каждый раз меня дергать. Мастер в принципе был человеком крайне добрым и даже в какой-то степени наивным, чего не скажешь о его сыне. Иса агрессивный и резкий, особенно по отношению ко мне. Я завел привычку уходить из дома около восьми вечера, так как в промежуток с половины девятого до десяти возвращался Иса. Приходил я после двух ночи, когда он ложился спать.
Мне хватило пары дней, чтобы изучить весь город. В его центре находилась огромная труба примерно километр в диаметре. Из глубин земли она устремлялась за пределы искусственного неба. Я хотел изучить ее изнутри, но вход был только по пропускам, а киборги и вовсе могли зайти лишь с кем-то из сотрудников. Печально. Я поспрашивал местных — надо мной посмеялись, неудивительно, похоже, о назначении трубы здесь знали даже дети. Однако мне объяснили, что в ней находится огромный энергетический столп, исходящий из центра земли, а сама система представляет собой реактор, обеспечивающий наш мир электричеством. И вправду, вблизи я будто чувствовал некое поле, воздух становился плотнее. Не похоже, что люди это замечали, но мои искусственные рецепторы улавливали незримые колебания главной земной артерии.
За время своих прогулок я несколько раз захаживал в библиотеку, однако это быстро наскучило — мне не везло выбирать откровенно бездарные книги. Оказалось, они все были написаны не людьми, а искусственным интеллектом. Алгоритмы автоматической системы считали их более удачными, чем человеческие, однако читать их было совершенно невыносимо. Наверняка в этих бесконечных стеллажах имелись и хорошие экземпляры, однако я не знал нужных названий. Поэтому книги старика мне нравились больше. Так прошла неделя.
Вторую неделю своей жизни я провел в антикварном магазине, правда он только назывался так, на деле же был лавкой всевозможного старья. Впрочем, мне доставляло невообразимое удовольствие там копаться. Особенно мне понравилось кольцо в виде звезды из старой материнской платы, закрепленной на металлическом основании проволокой. Казалось бы мусор, но было в нем что-то, что привлекало меня больше, чем искусно ограненные камни в витиеватых крапанах. Когда-то оно было чем-то, а может и кем-то. Если меня однажды отправят в утиль, хочу, чтобы мои внутренности были превращены во что-то красивое. Я представил, как из моей платы мастер вырезает кулон в виде сердца и дарит его своей маленькой дочери, и она бережет эту безделушку как нечто невообразимо ценное вплоть до самой старости, а потом передает это крохотное сердечко своей внучке. Подобная смерть звучит не слишком грустно, даже романтично. Не так ли?