Садитесь, — сказал он Нату, но сам неподвижно и молча продолжал стоять у окна.
Нат сел и стал ждать.
— Фарос, знаменитый маяк в Александрии, — начал Колдуэлл, — тысячу лет указывал кораблям путь прохода в Нил.
Тут он повернулся лицом к Нату. Теперь был виден только его силуэт, крошечный на фоне бескрайнего неба.
— Недавно я познакомился с капитаном лайнера «Франс». Он мне сказал, что первый кусочек Америки, который он видит, приплывая с востока, — это вершина нашей Башни, здания, которое мы спроектировали и за строительством которой наблюдали. Он назвал ее Фаросом нашего времени.
Колдуэлл подошел к столу и сел. Теперь Нат ясно видел его лицо: оно ничего не выражало. На столе перед Колдуэллом лежала пачка ксерокопий.
— Что это вы натворили, Нат?
— Не знаю, мистер Колдуэлл.
Колдуэлл показал на бумаги:
— Вы это видели?
— Видел. И уже говорил с Гиддингсом.
Пауза.
— Поправка: уже выслушал Гиддингса.
Снова пауза.
– Чтобы все было ясно, – это не мои подписи. Без ведома Льюиса я не вмешиваюсь ни в какие вопросы по электрической части. «Джозеф Льюис и компания», электротехническая фирма. – У Ната было абсурдное ощущение, что он разговаривает сам с собой.
– Я не вмешиваюсь, – сказал Колдуэлл, – в этом контексте не звучит. Теоретически без Льюиса никто бы ничего не менял. Но ведь кто-то одобрил изменения, и все говорит о том, что сделано это по поручению нашей конторы, ведущей надзор за проектом.
Все было сказано четко, логично и точно.
– Да, сэр, – ответил Нат, как маленький мальчик в кабинете директора школы, но что еще он мог сказать? Отчаяние овладело им, он физически ощущал мощное давление.
– Но почему от моего имени? – спросил Нат.
Колдуэлл молча окинул его взглядом:
– Что вы хотите этим сказать?
– Почему там не стоит подпись Льюиса или одного из его людей? Это было бы логичнее и не так опасно, если кто-то начнет задавать вопросы.
– По мнению Уилла Гиддингса никто ни о чем не спрашивал, – ответил Колдуэлл и ткнул пальцем в кучу копий. – Это выплыло наружу только сегодня.
– В таком случае, – предположил Нат, – неизвестно, были ли эти изменения вообще проведены.
– Были проведены, не были проведены, – рассердился Колдуэлл. – Повторяю, эти фразы сегодня не звучат. – Он на несколько мгновений замолчал и задумался.
– Я согласен с вами в том, – сказал он наконец, – что неизвестно, были ли эти изменения на самом деле проведены. Точно так же неизвестно, к чему это может привести.
Он внимательно наблюдал за Натом:
– Думаю, вы лучше это выясните, а?
– Да, – Нат помолчал. – И заодно выясню еще кое-что.
– Например?
– Прежде всего, зачем кто-то все это затеял. Почему там стоит моя подпись. Кто...
– Эти вопросы могут подождать, – ответил Колдуэлл. – Я понимаю, что у вас здесь личные интересы, но я их не разделяю. Мои интересы – наша Башня и доброе имя фирмы, – и после паузы он добавил: – Вам ясно?
– Да, мистер Колдуэлл, – ответил Нат, хотя ответами, подобными этому, он уже был сыт по горло.
По пути из кабинета Колдуэлла Нат прошел мимо стола Молли Ву – маленькой и хрупкой, как девочка, но умной и сообразительной, которая вопросительно взглянула на него:
– Неприятности, да?
– Да, – подтвердил Нат. – Целая куча.
Он как раз начинал соображать, к чему может привести невероятное множество сочетаний и комбинаций, которые возникают в результате отступления от точно рассчитанной и сложно переплетенной разводки электрического монтажа.
– И главное, – продолжал он, – я сейчас понятия не имею, с какого конца начать.
При этом он не лгал.
– И самая длинная дорога начинается с первого шага, – ответила Молли. – Не имею понятия, это Конфуций или председатель Мао, можете выбрать сами.
Нат вернулся в свой кабинет, сел и уставился на чертежи, приколотые к стенам, и на груду копий с утвержденными изменениями, которые лежали на его столе. Все вместе они представляли взрывоопасную смесь; неважно, он подписал их или нет. Важно, что они были предложены оформлены, а возможно, и проведены, что в результате возник прокол, по выражению Гиддингса, там, где он недопустим, и произошли замены, которых быть не должно. Почему?
«Так вопрос не стоит, – одернул он себя. – Сейчас нужно заниматься не причинами, а последствиями. И есть только одно место, где это можно выяснить».
Он собрал копии извещений об изменениях, затолкал их в конверт, а конверт положил в карман. У стола Дженни он задержался только для того, чтобы сказать: