Полковник Бруда и генерал Кадо ликовали не меньше самого Насифа. Их долгосрочные вложения начали-таки приносить прибыль. Они еще подняли настроение Насифа, незамедлительно произведя его в вице-полковники геродианской армии. Вдобавок Насиф подтвердил предположение, что Ортбал Сагдет, вероятно, был атаманом Хара, чем тоже немало порадовал генерала Кадо.
Насиф ощупал сверток с сорока золотыми двойными дукатами и самодовольно ухмыльнулся. Поощрительная премия. Если бы не его обязанности, теперь можно бы вывезти семью из Шу. Не завести ли второе хозяйство в квартале получше? Но, одобрят ли это хозяева?
Лицо Насифа омрачилось – он вспомнил, какую потерю понесла его семья, вспомнил Зуки.
Он был слишком возбужден и не смотрел по сторонам. Отпустило даже чувство вины, преследовавшее его с той ночи в Семи Башнях. Насиф не ощущал страха, который обычно тяжким грузом давил на его плечи. Потому-то он не сразу обратил внимание на подкрадывавшихся к нему людей.
Но потом краем глаза он заметил, как промелькнул в темноте чей-то подол, услышал шум шагов в тишине – и ужас объял его, от радости не осталось и следа. Насиф быстро понял, что происходит. Он и сам, будучи рядовым бойцом движения, участвовал в подобных облавах на геродиан.
Он заставил себя успокоиться. Только не паниковать. Если держать себя в руках, возможно, удастся найти выход. Залезть на крышу? Нырнуть в подвал? Все они не обыщут. Насиф попытался припомнить, как удавалось скрыться некоторым жертвам Живых.
Но потом его осенило – они ведь знают, за, кем охотятся.
Они поджидали его. Знали, что он зашел в Дом Правительства. Это назначение… Он поспешил с новостями к Кадо и тем самым выдал себя.
Тогда не важно, ускользнет ли он от погони. Они найдут его дома. Они расскажут Рейхе…
И Насиф потерял голову. Он бросился бежать. Путь один – назад, к генералу Кадо. Геродиане не оставляли своих в беде.
Бойцы Живых действовали слаженно и проворно. Насиф застыл на секунду, соображая, куда кинуться. На квартал позади него маячили четыре смутные тени. По три человека охраняли каждый перекресток. Впереди же – ничего, только зеленоватый от лунного света туман. Насиф побежал вперед – что от него и требовалось. Он не сделал и десяти шагов, как дорогу ему преградила прихрамывающая фигура. Этого человека Насиф знал.
– Стой, Насиф. Все пути отрезаны. Ступай со мной. Тихо, не дергайся, если не хочешь, чтоб тебя узнали другие.
– Нет! Ради Арама нет! – Насиф невольно усмехнулся. Сколько времени он уже не клялся Арамом, не вспоминал о нем? Втайне он поклонялся безликому геродианскому божеству.
Черт побери, он же вице-полковник. Они не убьют его. За него можно потребовать выкуп, обменять на кого-нибудь. Надо было сказать Кадо, что человек по имени Хадрибел скорее всего будет назначен атаманом Хара. А он приберег эти сведения, оставил на потом. Живые могли бы обменять его на атамана…
– Пошли. – Теперь голос звучал строже. – Пошли ко мне домой, потолкуем.
– Но ваш отец…
– Он безвредный старик, почти ослеп и слышит не лучше, чем положено в его возрасте. И потом, он занят – он умирает, ему не до тебя.
Насиф огляделся кругом.
– Да. Всюду они. Пошли. Они – это смерть. Я – жизнь. Насиф смирился. Он даже почувствовал что-то вроде облегчения. Наконец ничто на него не давило, не надо было притворяться. Он больше ни за что не в ответе, он – в чужой власти.
– Смотри, стоит тебе переступить порог дома, наши люди пойдут следом. Шаг к Дому Правительства – и они немедленно прикончат тебя. Спокойной ночи. – Бел-Сидек закрыл за Насифом дверь, прислонился к косяку. Долгая ночь, конца ей не видно, а потом еще возвращаться к Мериэль… – Слышали, сэр?
– Каждое слово. Вице-полковник геродианской армии. Не устаю поражаться человеческой низости. Известно, что предают из страха, чаще – из жадности. Но редко удается заглянуть в душу изменника, понять истинные мотивы.
– Но ведь он не получал ничего, кроме жалованья, причитающегося геродианскому офицеру, – пробормотал бел-Сидек.
– Он предал ради любви. Ему дела не было до победы или поражения Кушмарраха. У него одно было на уме – если начнется сражение, жене придется рожать в одиночестве. Из-за этого он продал нас. А когда пришло время, ублюдок Бруда, разумеется, постарался снова отыскать Насифа в городе. – Старик хмыкнул. – Черт побери, эти скользкие паразиты умеют-таки держать слово.
– Он и в самом деле вице-полковник? Может, это назначение – просто клочок бумажки, может, они надули его?
– Нет, все по правде. Конечно, если они сочтут нужным отослать его из Кушмарраха, боевым командиром этот тип не будет.
У него нет ни знаний, ни опыта. Его назначат на какой-нибудь административный пост вроде поста Бруды в Туне или Агадаре.
– У меня на него неадекватная реакция. Так бы и придушил мерзавца.
– Зачем же? Поступки его можно контролировать, пока он не доберется до Кадо и пока у него не хватит смелости признаться жене. Но, подозреваю, если его любовь так глубока, как кажется, женщина не может не отвечать взаимностью и примет муженька таким, каков он есть.
– Тогда у меня нет выбора.
– У него есть еще одно уязвимое место. Опять же его любовь – его слабость. Скажи Насифу, что сын его у нас в руках и останется порукой честности отца.
– А он у нас в руках? – изумился бел-Сидек.
– Нет. Но я поручу это тому самому человеку, искуснее которого не сыскать, – и, когда придет время, мальчишка будет у нас. Сегодня утром ты отнесешь Муме записку и после, в любой момент, сможешь связаться с тем человеком.
– Слушаюсь, сэр. Как вы себя чувствуете? Я вам нужен?
– Возвращайся к своей женщине и обсуди с ней график отправления и прибытия кораблей. Ступай. Я крепче, чем тебе хотелось бы, атаман. Я еще поскриплю.
Глава 8
За завтраком Аарон внимательно наблюдал за Лейлой. Но не находил ни малейшего признака того, что произошло чудо и во сне на нее снизошло решение вопроса, который мучил его уже шесть лет. Миш жадно следила за ними – как всегда после ночи, когда в темноте произошло это. Аарон не понимал, чего она добивается, но под взглядом девчонки кусок не лез в горло. Ариф сидел понурившись и ел без аппетита, а Стафа носился по дому, выкрикивая всякий вздор и не обращая внимания на родительские увещевания. Он участвовал в каких-то воображаемых захватывающих приключениях. Рахеб ничего вокруг не замечала – возраст старухи давал знать о себе.
– Нынче надо бы сходить на рынок, – вслух размышляла Лейла.
– Я пойду с тобой. Мне тоже кое-что нужно, – встрепенулась ее мать.
Миш сразу же скорчила недовольную гримасу, за что Аарон был почти благодарен ей.
– Можно с тобой, мамочка? – спросил Ариф.
– Посмотрим, как будешь себя вести утром. Миш вдруг просияла, вскочила и принялась готовить Аарону бутерброды – взять с собой на работу.
– Не надо, Миш, – остановил он ее, – сегодня работаем только полдня.
Девушка озадаченно взглянула на него – точно не знала, радоваться ей или огорчаться.
Аарон зевнул, на лету подхватил Стафу и сжал в объятиях. Мальчонка визжал и вырывался. Аарон поманил к себе Арифа. Тот подошел не сразу, помедлил, надувшись: он немножко завидовал братцу, который всегда с легкостью привлекал к себе внимание. Но потом не выдержал и кинулся к отцу. Аарон взял старшего сына на руки и выпустил из плена Стафу – впрочем, тот только кругом обежал и набросился на папочку сзади.
Повторился обычный ритуал: “Ты сегодня идешь на работу, папочка? Ну, папка, ну останься дома”, – и в конце концов Аарон пулей выскочил за дверь.
Он шел по улице, а на душе было тепло и радостно, жизнь казалась прекрасной и осмысленной. Надо же, как они его любят! Воистину он настоящий счастливчик! С изумлением Аарон осознал, что уже две ночи его не мучают кошмары.
– Аарон…
Он поднял глаза.
– Доброе утро, бел-Сидек. Как поживает ваш батюшка?