Гена проживал в санатории «Чайка», эти двое были его соседями по номеру. Пребывание его здесь заканчивалось через три дня. Гена был инженер и приехал по путёвке издалека — кажется, откуда-то из-за Урала.
Потом Геннадий пошёл купаться и уплыл так далеко, что его лохматая голова потерялась из вида среди волн. Когда он вернулся, мужички ждали его уже одетые. Гена сбегал с сумкой к раздевалке и быстро возвратился в джинсах и клетчатой рубахе.
Подхватив вещи, компания потопала с пляжа. Жека оделся и последовал за ними, чуть поодаль. Они прошли вдоль забора, потом забор закончился, тропа попетляла среди кустов и вынырнула на пустырь. Вдали белели санаторские корпуса. Жека держался от компании метрах в тридцати. Внимания он не привлекал, прохожего народа тут хватало, да Геннадий с товарищами ни разу и не оглянулись.
Бредя среди стрёкота цикад и сладких южных растительных запахов, Жека уже знал, что будет делать. Тот, усатый из тумана, напрямую дал добро говорить здесь, в прошлом, что угодно и не бояться. Там и чего тогда что-то выдумывать?
Догнал компанию Жека уже у самых ворот, где блестела солидная табличка с названием и ещё всякими словами про ВЦСПЦ, а над ней протянулась кардиограммой белая и угловатая ломаная линия, что, видимо, изображала ту самую чайку, в честь которой и назвали это место.
— Геннадий! — окликнул Жека, — Геннадий Баранов. Можно вас на минуту? Меня попросили вам кое-что передать.
Гена непонимающе переглянулся с остальными, пожал плечами и шагнул к Жеке. Его товарищи постояли, потом махнули в окошко проходной какими-то бумажками — видимо, местными пропусками — и посеменили внутрь зелёных санаторских территорий.
— Давайте отойдём, — предложил Жека и направился вдоль бетонного забора к скверу, который заприметил заранее.
Геннадий послушно потопал следом.
Сразу за углом, в густой тени под неизвестными деревьями с большущими светло-зелёными листьями, оказалась скамейка. Была она длинная, широкая и, главное, пустая. Жека плюхнулся на неё и жестом пригласил Геннадия садиться. Тот не возражал.
— Выслушайте меня, — серьёзно начал Жека. — Выслушайте и постарайтесь мне поверить.
Геннадий посмотрел заинтересованно и покивал.
— Меня отправили к вам из будущего, — сказал Жека.
Геннадий на секунду прищурился, соображая, наверное, не ослышался ли он.
— Да, из будущего, — повторил Жека.
— Ага, — задумчиво проговорил Геннадий. — И как, из очёнь далёкого?
«Из пипец какого далёкого, дорогой советский инженер Баранов», — подумал Жека. Но вслух произнёс:
— Из достаточно отдалённого.
Санаторный человек Геннадий улыбнулся.
— Вы там, наверное, к звёздам вовсю летаете… — поддержал он эту, как ему, видимо, думалось, шутку или розыгрыш.
— Да ни хера, — оборвал его Жека, которому надоело это затянувшееся вступление. — И к вам я по вопросу вполне себе приземлённому.
Жека сделал паузу и уставился Гене в переносицу.
— Насчёт вашего морального облика.
Геннадию резко расхотелось улыбаться. Он вздрогнул, как от удара, моргнул, потом привстал и обеспокоенно заозирался.
— Да один я, не переживайте, — усмехнулся Жека.
— Точно один?
— Один, один.
— И…
— И я не тот, кем выгляжу: мне сорок с гаком лет, так что…
— Агааа, — перебил на этот раз Геннадий, прищурено всматриваясь Жеке в лицо, он даже протянул руку и снял с него панаму. — Я вижу, солнечный удар не прошёл даром… Последствия начинают сказываться.
Жека отобрал панаму, кивнул:
— Смешно. И тем не менее…
— Тебе, малый, лучше бы сейчас в медпункт… — полез Геннадий опять перебивать.
— Да выслушай ты, Гена, ё… пперный театр!!! — заорал Жека, не в силах сдержаться.
Недавние мысли о компьютерных квестах выдуло из его головы, сейчас перед ним просто сидел человек, которого нужно было переспорить, убедить. Какой же тонкий у меня голосок, скривился про себя Жека. Геннадий, однако же, заткнулся.
— Не надо тебе мутить с пломбирной этой бабой, — продолжал Жека уже спокойнее, — не надо. Плохо закончится.
Детский голос имел и некоторый плюс: сказанные им такие взрослые слова должны были, представлялось Жеке, подействовать на собеседника ошеломляюще.
— П-почему это? — насуплено поинтересовался Геннадий.
Он сдёрнул свою кубинскую фуражку и кулаком выворачивал её наизнанку и обратно, туда-сюда.
— Потому, — сказал Жека. — Если ты её трахнешь…