Подремать Жеке не дали: в комнату припёрся шумный человек-акула и стал всех агитировать идти всё-таки на холмы и посмотреть, что же там находится за ними. Он, громогласный и раздражающе энергичный, настаивал на том, что раз есть возможность, то нечего валяться, а нужно идти. И Жека был в общем-то с ним согласен. Мало того, Жека даже и отправился бы исследовать эти холмы, хоть кроссовки ещё наверняка не высохли, а пронизывающий ветер вспоминался вообще без энтузиазма, и хоть новая экспедиция обещала быть куда более долгой. Но Жека бы пошёл — если бы на призыв Акулы откликнулся хотя бы кто-нибудь из остальных. Или если бы деловой акуловидный человек, например, обратился конкретно к нему, пусть бы и не очень уважительно, в присущем ему стиле. Сказал бы: «Слышь, водила, давай-таки сходим, а? Ты вроде крепкий же мужик».
Но акула Станислав не обращался ни к кому лично, он апеллировал сразу ко всем, к коллективу. А коллектив это субстанция аморфная и в некотором роде неуязвимая. И бросаться в него словами вообще-то бесполезно, слова в нём вязнут и никак на него не воздействуют. Неизвестно, как там Акула руководил своими бизнесами — может, имелся у него для общения с персоналом отдельный специальный работник, — но здесь он повёл себя неправильно.
Да, коллектив не очень рвался куда-то идти. Программист Костя, может, уже несколько лет не поднимал ничего тяжелее компьютерной мыши и не ходил пешком дальше ближайшей аптеки и продуктового магазина. Ему определённо хватило его предыдущего короткого восхождения. И Николаичу хватило, он теперь вообще уже спал или делал вид, что спит. А охранный человек Фёдор, видимо, испытывал чувства, похожие на Жекины. А может, тоже он уже наскакался по холмам. Он-то, хоть и был, судя по телосложению и по ушам, какой-то единоборец, но вряд ли, как Жека, ещё и футболист. Фёдор, правда, не отверг идею полностью, а предложил перенести поход на завтра. Под «завтра» подразумевалось, видимо, время после сна.
В общем, наеденные как удавы и уставшие, члены башенного коллектива от перспективы немедленного выступления твёрдо отказались. И Жека после недолгих внутренних колебаний решил прикинуться удавом вместе с остальными. Акулий непоседливый человек повыступал, психанул и отправился покорять холмы в одиночестве.
— В разведку я бы с ним не пошёл, — раздалось с топчана Николаича сразу как громыхнула, выпустив Акулу, входная дверь. Действительно. Вот и никто не пошёл.
Потом какая-то добрая душа догадалась погасить свет, и скоро Жека уснул.
Спалось не очень хорошо. Топчан был жестковат, но Жека такое для сна и предпочитал. Дело было в другом: он как будто и не засыпал до конца, тревожная мысль о том, что находится он внутри загадочного строения в непонятных каких-то местах не давала расслабиться, брезжила где-то на краю сознания — и наяву, и во сне. И снилась из-за этого всякая дрянь. Через какое-то не очень скорое время зашумело, затопотало: вернулся исследовательский человек Акула. Что он там на холмах увидел, рассказать ему было некому, все спали и за шумные проявления ему напихали и послали подальше. Жека сквозь сон слышал, как тот бурчит себе под нос, укладывается и недовольно ворочается на топчане.
Утром — а в этих местах весёлый принцип «когда проснулся, тогда и утро» был применим как мало где ещё, — так вот, утром Акула и поведал о результатах своей вылазки. А результаты были не очень впечатляющие: поход оказался хоть и достаточно продолжительным, но абсолютно неудачным. Всё для Акулы разбилось о местную затейливую топологию. Когда он перевалил за нижний холм и отправился к следующей вершине, Башня из его поля зрения пропала. Так что, преодолев хоть и пологий, но долгий подъём и взобравшись-таки на новый холм, Акула сначала кроме спуска и пустого далёкого горизонта ничего оттуда не увидел, а потом, продолжая путь и спустившись, узрел внизу среди снегов знакомое белое строение. Бредя к нему, он питал некоторую надежду, что Башня это другая, но нет, это оказалась та же самая.
— Туда надо идти не одному, — хмуро объяснил коммерческий человек, сияя красной обветренной мордой. — Растянуться по всей длине пути, в пределах видимости… Тогда, может, и получится увидеть, что там за этими сраными пригорками.