Жека поправил на себе Рюхину полосатую кофту и медленно повернулся.
Девушка Галя уже ушла. Она мысленно и наспех поблагодарила невесть откуда взявшегося шального второкурсника и, бросив на кухне свою несвоевременную готовку, убежала к себе в комнату. Там она замкнулась на все засовы и мысленно поблагодарила безымянного для неё Жеку ещё раз. И так было правильно. Конечно, именно так и должно быть, подумал Жека.
Галя не ушла. Галя не ушла, она стояла посреди коридора и смотрела на Жеку пристально и задумчиво. Когда она моргала, длинные её ресницы падали и поднимались с почти ощутимым звуком. Свет лился на неё из кухни сбоку и чуть сзади. Каштановые волосы разбросались по плечам. Галин халат, прикрывая молодое её тело, не столько прятал, сколько подчёркивал, выпячивал с гордостью и нескромной радостью, как же много всего у Гали под халатом. На ногах были светлые шерстяные носки и тапки с бубонами.
Жека силился отвести от Гали бесстыжий, алчный свой взгляд, но борьба эта была безнадёжна, взгляд ни в какую не отводился.
— Ну пойдём, раз так, — серьёзно сказала Галя.
И Жека пошёл.
Они прошли по коридору, скользнули в тёмную комнату, и ключ тихо провернулся внутри замочной скважины.
— Хочешь чаю? — спросила Галя, не включая света.
Как раз чаю Жека не хотел.
Тогда Галя задвинула штору и повернулась к Жеке. И дальше они уже не разговаривали, только дышали и шуршали одеждой. Поначалу Жека отвлекался, думал, что вот-вот припрётся Кирпич, станет орать и тарабанить в дверь, может, ещё и приведёт с собой кого-то. Но Кирпич не пришёл, и про него очень скоро забылось.
И забылось не только о Кирпиче, забылось вообще обо всём.
Галины волосы пахли цветочным шампунем, от самой Гали пахло молодостью и немножко жареным луком. На полу горкой темнели вещи, пушистый Галин халат свешивал со стула рукав, как кошка лапу. Запершиеся в комнате двое сплелись и ухнули в тёмную и душную благодать, жаркое безумие. Скрипела и скрипела кровать, тогда матрас стащили на пол, и там уже ничего не мешало и не скрипело.
Выныривая на минутку из всего этого наружу, Жека смотрел, как по стенам и потолку движутся жёлтые полосы — штора была узкая, и на всё окно её не хватало. Тогда ему казалось, что это не свет от фар далёких машин, то слои времени плывут, наползают один на другой, перемешиваются — так что и нет никакого прошлого, и никакого будущего тоже нет, а есть только вот это, настоящее. И настоящее это глядело на него, разметав волосы по простыне, а иногда прикрывало глаза и впивалось ему ногтями в ягодицы.
Два раза кто-то негромко стучался в дверь, оттуда слышались женские голоса, что-то им было от Гали нужно. Тогда Галя выбиралась из-под Жеки и шлёпала к двери. Слушала недолго, объясняла в дверную щель:
— Не могу, я трахаюсь.
За дверью хихикали, а Жека смотрел на белую с разлетевшимися по плечам волосами фигуру, и ему становилось страшно, что сейчас она набросит халат, щёлкнет быстро замком и исчезнет, исчезнет. Тогда он поднимался, хватал её за что-нибудь и тащил обратно. Потому что кому ещё понимать счастье и мимолётность обладания вот такой Галей, как не одинокому мужику сорок пять плюс.
Потом, когда в комнатах и коридорах затихли вообще все звуки, а Жека неизвестно в который уже раз потянулся гладить и мять тёплое и выпуклое, Галя сказала, что ей больше не хочется. Тогда Жека поднялся, оделся и ушёл.
Через день Жека встретил Галю в пустом институтском коридоре.
— Привет, — она кивнула, едва заметно улыбнулась и не остановилась, пошла дальше по своим делам.
Жека посмотрел ей вслед и подумал, что если это было прощание, то прощание это вышло идеальным.
***
Утром первой парой была лабораторная по физике. Рюха ускакал туда пораньше, что-то ему необходимо было там у кого-то срочно переписать. А Жека решил на занятия сегодня не ходить. Он оделся и пошёл, но не туда.
Мимо общежития по утоптанному снежному тротуару привычно двигался людской поток. Жека влился в него, натянул капюшон и побрёл вместе со всеми, а у институтского большого крыльца вылился из потока обратно. Кто-то удивлённо покосился на него, а Жека не спеша потопал в ту сторону, куда вела через заснеженное поле, огибая заросли кустов, узкая, почти сливающаяся с белым фоном тропа. Поодаль там чернели, смыкаясь, деревья, а над ними нависало небо, сегодня утром оно было непривычно синее и ясное.