Жека погулял вдоль бетонного берега, постоял у проржавевшего скрюченного ограждения (уже совсем скоро его отсюда повыдирают и сдадут на металл), поглазел на застывшего на той стороне терпеливого рыболова в серой фуфайке. Да, здесь водилась рыба, но пока Жека смотрел, поплавки на двух бамбуковых удочках ни разу не шелохнулись. Прошёлся до моста, потом обратно к пивнухе. Пришёл он сюда просто так, посмотреть, повспоминать. Зайти внутрь белого, крытого шифером домика и взять там пару пива или тем более накатить в одиночку стопарик Жеке, конечно, и в голову не пришло. И он посмотрел, повспоминал, а когда насмотрелся, навспоминался и замёрз, то отправился обратно в общежитие.
Пристроив свою «аляску» в комнате на вешалку, Жека ощутил, что нагулял на ностальгических этих хождениях просто зверский аппетит. Сунулся в холодильник, но еде там со вчерашнего вечера взяться было неоткуда. Пришлось чистить снова картошку, теперь уже на одного едока.
На кухне журчало и шкворчало, Жека заметил это, ещё когда проходил по коридору, возвращаясь с улицы. Там хозяйничала какая-то непонятная широкозадая деваха, она что-то мыла в раковине, а на плите жарилась рыба и нещадно при этом пахла. Жеке делить кухню с рыбой и с этой русалкой вообще не хотелось. Он отправился в другое крыло, но и там ждала неудача: печка оказалась закрыта фанерным щитом, к которому пришпилили бумажный окрик: «Не лезьте сюда! Не работает!» Тогда Жека спустился на этаж ниже.
Что он очутился на кухне того крыла, где жили Король и компания, до Жеки дошло только тогда, когда в дверном проёме промелькнула фигура мелкого Петюни. Тот не останавливаясь глянул внутрь и пошаркал дальше, но через секунду его удивлённая голова высунулась снова.
— Ты что здесь делаешь? — пропищал он.
— А тебя волнует? — ответил Жека, использовав более подходящее к структуре момента слово.
Петюня нахмурился и скрылся.
Глава 21
Шаги Петюни прошуршали по коридору, стукнула дверь.
Вот же блин, подумал Жека. Хотя чего: может, оно и к лучшему. Только вот на ногах его были шлёпанцы — вчера вечером, как дурак, битый час топал по этажам в ботинках, а сегодня вот так неудачно получилось. Не подумал, что эти оболтусы тоже не пойдут на пары. Хотя, может, кроме Петюни никого у них дома и нет.
Но кроме Петюни дома кто-то был, и скоро по коридору затопали шаги. В проёме показалась широкая фигура, Барбос. Он встал, уперев руки в бока. Одет он был по-домашнему, а вот на ногах белели высокие кроссовки — из тех, каких появилось тогда много: новые они выглядели мощно и едва ли не космически, но вся их красота начинала с первого же дня стремительно отшелушиваться и опадать. Да, Барбос обулся по ситуации. Показавшийся следом Петюня с трудом протиснулся мимо него на кухню и занял место у стены.
Так, начинается, подумал Жека. И оно действительно начиналось.
— Ты чё? — туповато проговорил Барбос.
Его широко посаженные глаза смотрели так, как они и должны смотреть у человека, который только что сказал «Ты чё?»
— Чё? — спросил Жека в свою очередь, логика этого разговора предполагала использование коротких и невразумительных вопросов.
Он поиграл с Барбосом в гляделки, потом чуть отвлёкся, отключая под сковородой конфорку. Итак, Барбос. Жека видел, как тот дрался с Ростиком. А ещё было, тот как-то вдруг припёрся вечером в институтский спортзал, где Жека как раз занимался: тянулся и качал руки и грудь (не то чтобы Жека прямо пропадал в том зале, но периодами посещал, не всё же пьянствовать). Барбос пришёл не сам, а с небольшой компанией, и с одним парнягой они, чуть размявшись, потом минут десять боксировали — видать, заспорили за столом, кто круче боец. Оба были подпитые и оба быстро задохнулись, но Жека успел заметить, что кое-какая техника у Барбоса присутствует. Ну и масса имеется, само собой.
Теперь было непонятно, чего они хотят. В общежитии хватало и отбитых на всю голову, что по пьяному делу только и искали повода помахать руками, но рано или поздно (чаще рано) они находили свою порцию люлей и оставшиеся годы учёбы вели себя уже потише. Но ребята Короля были не такие. Дрались они совсем редко. Это были расчётливые любители, что называется, тереть базар. Барбос, правда, служил там больше молчаливой угрозой, потому что если он открывал рот, то получалось вот такое, как сейчас.