Противники его пребывали в плачевном виде. Барбос сидел на полу, ладони его обнимали голову, он раскачивался и мычал что-то болезненное. Петюня зыркал из угла с таким перепугом, как будто его собирались рвать на части дикие звери. Король же держался за губу, и в его глазах кроме понятного смятения мелькали, кажется, ещё и некоторые мысли. Получивший нежданно в бубен общажный монарх пытался, видимо, понять, как же это могло получиться и что пошло не так.
Тогда Жека попытался ему объяснить. Что не нужно задирать живущую на шестом этаже компанию, Жеку и его друзей. Даже думать в этом направлении не надо. И что если человек зашёл к ним на этаж пожарить картошки, то прибегать сюда и быковать на него втроём неправильно — и вот подтверждение: оно таки кончилось плохо. А если Виталик с товарищами хотят продолжения, то продолжение последует, и мало там никому не покажется. Говоря эти веские, подкреплённые только своей вескостью и больше ничем слова, Жека чувствовал, как подбородок сам собой выдвигается вперёд, голос забирает в хриплые обертоны, а брови хмурятся. Это было, пожалуй, неправильно: кажется, людей больше пугает, когда им угрожают спокойным, флегматичным тоном, но тут Жека ничего поделать не мог.
Дальше в Жекиной речи шёл ключевой момент. Нужно было внедрить в голову Короля зерно той идеи, что таскать сюда Помидора и блатных может внезапно вылезти боком ему самому. Что на другой стороне тоже могут оказаться весомые люди, и когда вместо перепуганных второкурсников на разговор выйдут такие же татуированные ребята без башки, приглашённые помидоры могут осерчать на того, кто их в это дело втянул. Так-то это был чистой воды блеф, ни с какими блатарями Жека сроду не знался, наоборот, от блатной романтики его чуть ли не блевать тянуло, и признавал её Жека только в одном виде — в песнях Высоцкого. Так что вписываться за него кроме друзей было некому. Но та уверенность, к которой он раздавал здесь тычки в зубы и размахивал боевой сковородкой, призвана была его слова подкрепить.
Поверил, клюнул ли на это человек-Виталька, по его наполовину прикрытому ладонью лицу было непонятно.
— Не сомневайся, — решил Жека повторить главное, чтобы тому лучше запомнилось, — люди найдутся, да такие, что ты и прозреешь. Понял?
Виталька молчал. Жека шагнул в сторону и поднял с пола сковороду, верного чугунного товарища. С этим орудием массового поражения он двинулся к своему непонятливому собеседнику.
— Ты — понял?
Король шевельнулся, покосился на Жекину ношу.
— Понял, понял, — еле слышно выдавил он.
Жека удовлетворённо кивнул и положил сковороду на столик. Подумал, что взять сейчас, включить печку и остаться дожаривать здесь картошку будет всё же чересчур. Собрал своё, двинул мимо всё так же сидящего на полу Барбоса на выход.
В дверном проёме вспомнил, обернулся:
— Да, если захотите поквитаться за сегодняшнюю обиду, то без проблем. Скажете потом время и место: один на один, два на два, ещё как-нибудь — в общем, договоримся.
Ответа Жека ждать не стал.
***
Вечером сидели на седьмом этаже у Тиграна. Вернее, не сидели, а валялись на сдвинутых кроватях, смотрели кино по кабельному, у Тигра в комнате стоял цветной телевизор. Рукастый Ростик наделал всему общежитию антенн особой конструкции, из одёжных вешалок и банок из-под пива, так что почему это кабельное называлось кабельным, было непонятно, уходящим наружу кабелем там и не пахло.
Кстати, хитрый Рюха в их с Жекой комнату тащить телек не стал, хоть поначалу и собирался купить. Потом сказал в том духе, что ну его на фиг, будет тут у нас каждый вечер зависать толпа. Так что толпа зависала у Тиграна, но тот в обиде не был: четверокурсник, с которым его поселили, завязал отношения с какой-то женщиной старше него лет на десять, перебрался жить к ней и в общаге почти не появлялся.
На снежащем и идущем полосами экране универсальный солдат Лундгрен бегал за универсальным солдатом Ван Даммом. Фильм этот все уже видели, но раз показывают, отчего ж не пересмотреть. Тогда с этим делом было понятно как — хавай что дают. А видеомагнитофон если кто и имел, в общежитии его не похранишь — это всё равно что держать там чемодан с деньгами, да ещё всем об этом сообщить.
Сегодня был день среда. Да, так они тогда тут и жили. Выпивали на самом деле не очень часто. Смотрели, вон, телек, резались в карты и в домино, иногда даже учили что-то. Неделя постепенно шла к завершению, и тогдашнему Жеке уже начинало казаться, что в этот раз он дотянет до выходных без пьянки, в пятницу сходит на пары и поедет домой, грея в кармане хоть какую-то непотраченную, выделенную матерью денежную сумму. Но потом наступал четверг. Наверное, в этот день что-то такое появлялось в воздухе. И кто-нибудь из компании, задумчиво переминаясь с ноги на ногу, обязательно говорил: «Ну что…» И все Жекины планы летели к чертям собачьим. Как обычно, как обычно.