Но самым убийственным в этом раскладе было наличие главной здесь карты — джокера. У Жекиной компании тоже имелся свой джокер, им был сам Жека, притаившийся в теле юнца взрослый опытный мужик. И Жека пытался переломить расклады, он сделал свой ход — но этот его ход, похоже, не сыграл, потерялся в темноте общежитских лестниц и коридоров, канул впустую.
Да, недалеко от дверного проёма вполоборота к Жекиной компании стоял уголовный человек Помидор. Свет падал на его квадратную фигуру, и это портило весь символизм картины.
Помидор, невысокий и полноватый тип лет тридцати пяти. Кроме всего прочего, он был страшен и сам по себе, чисто внешне, и вовсе он не походил на приятного артиста Леонова. Его испитое, побитое глубокими оспинами лицо производило жуткое, отталкивающее впечатление. Лицо это постоянно светилось неестественным, нездоровым румянцем, отсюда была и кличка.
Человек-томат заложил руки за спину и прошёлся вдоль ряда Жекиных товарищей. Он не произнёс ни слова, не издал ни звука. Это было и не нужно, мутная безраздельная пустота в его глазах всё сказала без слов. Явив таким образом себя, уголовный человек встроился в тёмный угол и стал взирать на происходящее уже оттуда. Жека со стыдом почувствовал, как от вида этого угрюмого чудища по затылку пробежали мурашки и заныл какой-то испуганный орган внизу живота. Каково же тогда его молодым товарищам? — подумалось ему. Хотя — может, как раз жизненная неопытность и юношеский максимализм, бесшабашность, как это иногда случается, и могли сослужить некоторую службу. Но, судя по всему, здесь был не тот случай.
Итак, сейчас начнётся. Из шеренги напротив персонально на него, Жеку, пялился поросячьими злобными глазками Барбос, рядом с ним свирепо кривил пиратскую харю Кирпич. Что ж, подумал Жека, собирая остатки духа, буквально соскребая их, как соскребают ложкой со стенок опустевшей банки последнюю сгущёнку. Теперь только драться. Если удастся им, несмотря ни на что, вломить сейчас давним своим врагам — и не просто так, а мощно, сокрушительно… Тогда всё и перевернётся, а того дрянного, что случилось в старые времена, не случится. А если помидорный человек полезет всё-таки вставлять свои пять копеек, Жека с высоты некоторого своего знания кое о чём ему расскажет.
Да, сейчас надо драться — и побеждать! Хотя надежды на удачный исход было, конечно, ну совсем не много. Эх, ладно. Главное — чтобы на первых же секундах не вырубили.
Жека сгруппировался, оскалился и почти уже заорал: «Вперёд!»… Но не успел.
Потому что случилось то, чего мало кто ожидал. На лестнице неясно затопотало, и через секунду в дверной проём ввалился запыханный Гоша. Его шальной взгляд бессмысленно мазнул по собравшимся, по своим и чужим, по Жеке.
— Менты, менты, все атас! — прокричал Гоша, притормозив у входа лишь на мгновение. И понёсся дальше. Пролетел, лавируя между стоящими в вестибюле противниками, с трудом вписался в поворот и зашлёпал по коридору в направлении своей комнаты.
А внизу, на лестнице, уже вовсю грохотали по ступеням громкие неотвратимые подошвы.
Глава 23
При вести о ментах в вестибюле тут же замельтешило. Все стали разбегаться, как тараканы. За считанные секунды площадка опустела, и на поле несостоявшейся битвы почти никого не осталось.
Да, в проходном пространстве вестибюля остались только двое. Остался там Жека и ещё одна фигура, плотная и квадратная. То был человек-помидор. То был уголовный человек Помидор, и Жека к нему подошёл. Тот топтался на месте, оставленный юными своими друзьями — видимо, нестись вприпрыжку вместе с молодняком он посчитал для себя и своего статуса не то чтобы несолидным, а просто невозможным. Однако же, при всей отмороженности и нарочитом спокойствии, по виду его было понятно, что встречаться с людьми в милицейских фуражках в его планы вовсе не входит. «Иди за мной, если хочешь жить!» — подмывало брякнуть Жеку, но он сдержался. Вместо этого проговорил, взглянув в побитое оспинами жутковатое лицо: