— Ну? — спросил голос с небес.
Петька испуганно поднял голову. На дереве сидел начдив, поигрывая биноклем.
— Чего?
— Как она на сене? — спросил Василий Иванович. Он хотел спросить «как она в постели», но подумал, что Петька может неправильно понять.
— Во! — сказал Петька, показывая большой палец.
— Ишь ты, как человеку счастье подвалило, — ехидно сказал Чапаев.
Внизу, под деревом, политрук гневно кусал локоть. «Ну почему же, страдал он, — почему он может, а я не могу?»
— Тут видны две исторические причины, — сказал Василий иванович, свешиваясь с дерева.
Ни одну из них он назвать не успел, так как сук, на котором он сидел, не выдержал его тяжести. На следующий день утром Чапаева разбудил равнодушный и заспанный дед Митрич.
— Кореш Шпандент приехали, — сказал он, показывая пальцем на улицу.
«Не дай бог, опять иностранцы», — подумал Василий Иванович, снимая с крючка берданку. А тем временем корреспондент уже гремел уроненным ведром в сенях. — Сколько их, Митрич? — полушепотом спросил начдив.
— Всего-то одна баба, — сказал Митрич, распахивая скрипящую дверь.
— Баба? — удивился начдив, и обомлел. Таких баб он еще не видел не разу. Несмотря на свое пролетарское положение, корреспондента хотелось затащить за печку и основательно пощупать.
— Товарищ Чапаев? — корреспондент состроила глазки и возбудительно опустилась на лавку. Василий Иванович перевел дух и шумно сглотнул. — Я корреспондент газеты «Правда» из Москвы. Приехала описать вашу живописную гибель и вашу боевую роту…
— Дивизию, — глухим голосом поправил ее Чапаев. Он чувствовал, что если она скажет еще хоть слово или сделает еще одно движение, он тогда не вытерпит.
Внезапно дама встала и потянулась за ридикюлем, брошенным Митричем на пол. Василий Иванович с боевым кличем «Ура» бросился на нее. Дама нисколько не сопротивлялась. Она только ласково пропищала «шалунишка», и начдив понял, что боевой маневр удался. Он засунул одну руку корреспонденту под юбку, а второй принялся судорожно расстегивать галифе. Корреспондент газеты «Правда» Чапаеву понравилась. Он некоторое время старательно уговаривал ее остаться, а когда уговорил, явился Петька. Он изумленно посмотрел на даму, сидящую рядом с начдивом в полном неглиже, и почесал в затылке. Начдив крякнул и сказал:
— Петька, знакомься, корреспондент из Москвы.
— Здоров, корреспондент, — испуганно сказал Петька, решивший, что корреспондент сейчас пойдет вот в таком виде на кухню и велит сократить рацион до куска хлеба со стаканом воды в день.
«А кто, интересно лучше, — подумал Петька, — Анка или эта?»
— Здравствуйте, товарищ Петька, — сказала корреспондент. Я буду описывать в газете вашу боевую роту…
— Дивизию, — лениво поправил Чапаев, изучая нижнюю часть спины корреспондента рукой.
— Не слабо, — сказал Петька.
— Чего пришел? — спросил начдив сурово. — Не видишь, мы заняты с товарищем корреспондентом.
«Анка лучше», — подумал Петька, и обнаружил, что забыл, зачем пришел.
— Ну иди. — сказал начдив. — Когда вспомнишь, заходи, поговорим о жизни.
Весть о том, что в избушке начдива сидит офигенная голая баба, разнеслась по дивизии в мгновение ока. Первым прибежал Фурманов. Он посмотрел в окно, щелкнул языком и обиженно сказал:
— Ну почему он, ну почему?
Следующий порыв страсти Василию Ивановичу пришлось провести под одобрительные возгласы дивизии, собравшейся перед штабом. Дивизии корреспондент тоже понравился. Только Петька и Фурманов не нашли в ней ничего хорошего. Они отчего-то быстро забыли все обиды, нанесенные друг другу, и мирно сидели под деревом, глядя в небо.
— Скажи мне, Дмитрий Андреич, есть на Луне люди — ай нету? — спросил внезапно Петька.
— Не знаю, — лениво ответил Фурманов, немного поразмыслив. — Насчет людев не знаю, а вот коммунисты, пожалуй, точно есть…
— Ну да…
— Точно тебе говорю… Спроси и Василия Иваныча. Он позавчерась после ужина там красное знамя видел…
— А чего он пил?
— Самопляс.
Глава четвертая