Вошел Эзоп и стал прямо перед хозяйкой. (31) Как увидела жена Ксанфа его образину, повернулась она к мужу и говорит:
— Ну, Ксанф, вижу я, ты хитер, настоящий философ и пройдоха! Ты решил завести другую жену; но тебе стыдно было мне сказать в глаза: убирайся отсюда, — и вот ты, отлично зная мой тонкий вкус, покупаешь эту тварь, чтобы мне невмоготу было выносить такого раба в доме и я сама убежала бы отсюда? Хорошо! Отдавай мне мое приданое, и я ухожу к отцу.
Ксанф говорит Эзопу:
— Ну, что же ты? Стоило мне на ходу помочиться, как ты мне семимильные речи стал говорить, а теперь для этой бабы у тебя и словечка нет?
— Зачем? — говорит Эзоп. — Пусть себе проваливает, туда ей и дорога.
— Молчи, тварь! — говорит Ксанф. — Ты что, не видишь, что я ее люблю больше жизни?
— Ты, — спрашивает Эзоп, — любишь женщину?
— Ну да, — говорит Ксанф.
— И ты хочешь, — спрашивает Эзоп, — чтобы она от тебя не ушла?
— Ну да, дурак ты этакий, — говорит Ксанф.
— Что ж, — говорит Эзоп, — я отвечу ей, как ты того желаешь.
Вышел он на середину, топнул ногою и вскричал:
— Ежели философ Ксанф живет под башмаком у своей жены, то завтра же я оповещу по всем училищам, какой он ничтожный человек!
— Что это значит, Эзоп? — спрашивает Ксанф.
(32) А Эзоп обращается к хозяйке.
— Женщина, — говорит он, — вот что тебе нужно сделать: когда твой муж куда-нибудь уйдет, купи ты себе раба — молоденького, хорошенького, послушного, глаза ясные, кудри золотистые.
— Зачем? — спрашивает жена Ксанфа.
— А затем, — говорит Эзоп, — чтобы красавчик этот и в баню за тобой ходил, чтобы красавчик этот и одежду от тебя принимал, чтобы красавчик этот после бани и одевал тебя, и сандалии тебе на корточках шнуровал, и заигрывал бы с тобой, и в глаза бы заглядывал тебе, словно ты ему по сердцу, словно и ты с ним куплена; а ты бы ему улыбалась, а ты бы на него стала зариться, а ты бы его кликнула в спальню — растирать тебе ножки, а там и затомилась бы, а там и приобняла бы его, а там и поцеловала бы, а там и до всего бы дошла в своем бесстыдстве мерзостном; а философ пусть себе остается опозоренный и осмеянный. О славный Еврипид, золотые были твои уста, сказавшие:
Неужели это ты, жена философа, умная женщина, хочешь, чтобы тебе прислуживали только хорошенькие рабы, и не понимаешь, какие сплетни и какой позор навлекаешь ты на мужа? Нет, вижу я, просто ты шлюха и потому только не даешь себе воли, что еще не знаешь, на что способен твой новый раб.
Говорит жена Ксанфа:
— Откуда такая напасть?
А Ксанф ей:
— Он и сейчас славно говорит, но ты смотри, милая, не попадайся ему на глаза, когда будешь мочиться или испоражниваться: вот тогда-то он станет настоящим Демосфеном.
— Клянусь Музами, — говорит жена Ксанфа, — этот человечек, по-моему, хоть и страшен, да умен. Что ж, я готова помириться с ним.
— Ну, Эзоп, — говорит Ксанф, — хозяйка с тобой мирится.
— Видишь, хозяин, — говорит Эзоп, — поразить и укротить женщину — это надо уметь!
— Ах ты, разбойник! — говорит Ксанф.
(33) А жена Ксанфа говорит:
— По твоим речам я вижу, Эзоп, что говорить ты умеешь, но меня обманул сон: я думала, мне купят раба хорошего, а ты урод.
— Не удивляйся, хозяйка, — говорит Эзоп, — коли сон тебя обманул: не всякий сон сбывается. Аполлон, предводитель Муз, попросил однажды у Зевса дар прорицания и получил его; с тех пор с ним никто не мог сравниться в предсказаниях. Но так как все ему дивились и на всех он стал посматривать свысока, стал предводитель Муз слишком заносчив и во всем остальном. Разгневался владыка, не хотел он, чтобы Аполлон был у людей в такой силе, и создал он вещие сны, которые по ночам открывали людям будущее. Почувствовал предводитель Муз, что никому не нужны больше его прорицания, и стал упрашивать Зевса простить его и не уничтожать веры в его слова. Простил его Зевс и создал для смертных другие сны, обманчивые, чтобы, обманувшись ими, люди снова обратились к своему прежнему прорицателю. Вот почему только первый сон, приснившись, сбывается; вот почему и не приходится удивляться, коли приснилось тебе одно, а сбылось другое, — значит, просто приснился тебе не первый сон, а второй, ложный, тот, что вводит в обман лживыми видениями.
IX
(34) Похвалил Ксанф Эзопа и, видя, что он и умен и находчив, говорит ему:
— Бери, Эзоп, мешок и ступай за мной — нам надо купить у огородника овощей на обед.
Эзоп вскинул мешок на плечи и пошел следом. Ксанф пришел на огород, нашел огородника и говорит ему: