— Готов⁈
Я киваю, чувствуя, как не по размеру большой шлем качнулся на голове и съехал на лоб. Дальше уже стало не до того!
Бах! Бах! Бах! Один за другим посыпались удары. Все принимаю на щит, тщательно следя за движениями Энея.
Тяжёлый шлем закрывает почти всё лицо. Нащёчники и наносник оставляют для обзора лишь узкую щель, в которую я ловлю широкий замах Энея.
Удар слева! Рука со щитом автоматически потянулась закрыться, но на этот трюк я уже покупался неоднократно.
«Стоп!» — рычу на самого себя и, сжавшись в пружину, жду до последнего.
Вот тяжелый наконечник посоха замер в высшей точке и, крутанув дугу, пошёл в атаку совсем с другой стороны. К счастью, я готов к такому повороту событий и принимаю удар на выставленный меч.
— Молодец! — кричит мой учитель, надавив на посох. — А теперь держи! Не дай себя продавить!
Легко сказать! Он хоть и давит вполсилы, но для моего нынешнего тела это как паровой пресс. Собрав в кулак всё, что есть в моём хилом организме, отталкиваю мечом посох и выскальзываю с траектории удара.
— Неплохо! — грек отвёл посох и, уперев его в землю, повторил: — Неплохо! Ладно, на сегодня достаточно, можешь отдохнуть.
Скупая похвала Энея дорогого стоит. Я не слышал от него ничего подобного с самого начала занятий, а ведь уже полтора месяца как он ежедневно гоняет меня и в хвост и в гриву.
Эней зашагал в сторону дворца, а я, стянув с головы шлем, прищурился на яркое солнце.
Я доволен похвалой, но ещё больше доволен тем, что истязания наконец-то закончились. Лучший момент в тренировке — это её окончание, особенно если ты удовлетворён своим результатом.
Бросаю щит и меч на песок и сам валюсь рядом в изнеможении. Надо передохнуть, впереди ещё манеж и упражнения в верховой езде. Там учитель — фессалиец Пелопид, желчный и вредный старик. Изводит меня своими придирками, а верховая езда в эти времена — ещё то испытание.
Да, если кто не знает, здесь нет ни седла, ни стремян. Ну, не изобрели этого ещё!
Чисто теоретически я это знал, но одно дело — теория, а другое… В общем, когда мне первый раз подвели коня, я застыл в недоумении и чуть было не брякнул: «А где седло, где стремена?» Удержался, и слава богу!
На спине лошади лежала только закреплённая кожаными ремнями попона, и всё! Это озадачило меня настолько, что от избытка чувств мне захотелось сразу же осчастливить человечество. К счастью, здравый смысл взял верх, и я повременил с обнародованием открытия. Неожиданно я осознал все перспективы, что сулили мне эти простые и доступные в реализации вещи.
В одно мгновение в моей памяти пронеслась вся история развития кавалерии, и меня вдруг пробило понимание. Седло и стремя — это те козыри, которые не стоит выкладывать в начале игры; лучше приберечь их если не к финалу, то уж точно к кульминации.
В тот момент у меня в голове появились первые наброски моего будущего плана. Они ещё не сформировались ни во что конкретное и умещались в одну простую мысль:
«В век господства пехоты ставка на кавалерию может принести неплохой результат!»
Приподнимаюсь и сажусь, вытянув ноги. Под задницей тёплый песок, глаза щурятся от яркого солнца. Лепота! Могу позволить себе несколько минут просто понежиться на солнце.
Наслаждаюсь блаженством и слышу за спиной шаркающие шаги. Даже не оборачиваясь, узнаю Гуруша. После того как я не позволил его продать, этот человек проникся ко мне безграничным доверием и какой-то щенячьей привязанностью.
Он по-прежнему неловок, неуклюж, и все его чересчур старательные попытки услужить мне вызывают лишь жалостливую иронию, но при этом оказалось, что Гуруш не так уж и бесполезен.
Внезапно открылось одно его бесценное качество. Он мог быть незаметным! Не в прямом смысле, конечно, а в том, что никто и никогда не обращает на него внимания. Дворня, рабы и даже хозяева дворца и их гости могли спокойно обсуждать свои дела, не обращая внимания на трущегося рядом Гуруша. Было в нём что-то от неживого; может, поэтому люди и не опасались говорить при нём, как рядом с колонной или деревом.
Как результат, Гуруш был всегда в центре всех слухов, ходивших не только в кулуарах дворца, но и на рынках и улицах города. Заметив это его качество, я дал ему, можно сказать, вольную — в том смысле, что разрешил ходить куда угодно и когда угодно с одним-единственным условием: рассказывать мне обо всём, что он услышит и увидит за день.
Так детям моего возраста добрые нянюшки рассказывают на ночь добрые сказки, а мне женоподобный Гуруш пересказывал все дворцовые и городские сплетни.
Кто-то скажет, что не мужское это дело — прислушиваться к домыслам досужих кумушек и к грязным слухам, но я не соглашусь. Сплетни бывают разные. Большей частью, конечно же, полная чушь, но случается, что в них вплетается отрывок каких-то важных, подслушанных разговоров, и тогда этот слушок уже несёт в себе известную долю конфиденциальной информации. Если разумно вычленить её из общей массы, то можно получить те секретные сведения, которые кто-то старательно пытался скрыть.