— Заткнись, сука, или я тебе брюхо вспорю!
Этот рык главаря послужил сигналом, и его приспешники, скатившись с седел, мгновенно разоружили наших оторопевших рабов. Они оттеснили их вместе со старой Петрой в сторону, а затем грубо вытащили из повозки Мемнона и пинками загнали его и Гуруша к остальным.
После этого Парменид повернулся к нам:
— А тебе, однорукий, что, особое приглашение нужно⁈ — Он зло стиснул зубы и положил ладонь на эфес меча. — Оружие на землю и сам слезай с лошади! Живо!
Мой взгляд метнулся к Энею — что делать? — и тот едва заметно кивнул, мол, подчиняйся.
Сползаю на землю, и меня тут же хватает за ворот чья-то жесткая рука и волочет в общую кучу.
Отсюда вижу, как Эней снял пояс с мечом и бросил на землю. Едва ножны упали в пыль, как грека тут же стянули с коня и, наградив парой ударов ногами, оттащили к нам. Женщин отделили от общей группы, и по тем взглядам, что бросают на них грабители, мне абсолютно ясно, что эти пятеро хотят не просто ограбить нас и убить, но прежде изнасиловать наших женщин.
Во мне всё кипит от негодования и собственного бессилия. Что может десятилетний ребёнок против пятерых здоровенных мужиков⁈ Вся надежда на Энея и Самира с Торсаном, но двое последних стоят, опустив глаза, а у грека на лице полная невозмутимость, словно бы вообще ничего страшного не происходит.
Двое из пятерых грабителей стоят напротив, наставив на нас свои тесаки, а трое других уже решили заняться «делом». Видать, уж больно невтерпёж!
Тот, что помельче, завалил Коки прямо на землю, а второй, здоровый как бык, схватил Арету за руку. У здоровяка сразу не заладилось, и пять тонких девичьих пальцев с грязными обкусанными ногтями впились ему в щёку, оставляя ярко-кровавый след.
— Ай, тварь! — Тыльная сторона мужской ладони наотмашь ударила Арету, опрокидывая ту под колёса повозки.
Этот удар вызвал радостную реакцию у подельников.
— Вжарь ей, Пифон! — загоготали двое их охранников. — Вжарь, а мы потом ещё добавим!
Под общий довольный гам Парменид протянул руку к Барсине, всё ещё сидящей в повозке.
— Какая ты холёная! — На его роже расплылась сальная усмешка. — Иди ко мне, я тебя приголублю!
С ужасом на лице Барсина забилась в противоположный угол.
— Не трожь меня, урод! — истерично завопила она, своим криком заводя насильника ещё пуще.
— Я тебе покажу, кто здесь урод! — зарычал Парменид и, вытащив нож, полез в повозку. — Я тебе сейчас всю рожу разрисую, тогда посмотрим, кто тут урод!
Один из стражей тут же повернулся в ту сторону.
— Подожди, Парменид, нам оставь! — заорал он обеспокоенно. — Потом порежешь!
Взгляд второго тоже направлен не на нас. Он полностью отвернулся и, пуская слюну, смотрит на задранный хитон Коки и её раздвинутые голые ноги.
В этот момент я краем глаза ловлю движение Энея. Его ступня резко бьёт слюнявого под колено, и, вскинув руки, тот валится на землю.
Всё как в замедленной съёмке! Медленно падающее тело, выпученные от ужаса глаза. Медленно падающее тело, выпученные от ужаса глаза. Рука с тесаком неестественно вскинута вверх. Затем, словно в кадр добавили скорости, — это выверенное движение грека перехватывает руку с оружием.
Хруст вывернутого сустава — и тесак уже у грека. Ещё миг, и грабитель валится на каменистую землю, а из перерезанного горла хлещет кровавый поток.
Его напарник успевает лишь развернуться и вылупить изумлённые глаза, когда удар тесака вспарывает ему брюхо.
Кишки вываливаются наружу, и предсмертный хрип оглашает пустыню. Трое оставшихся насильников разом разворачиваются на крик. Ближе всех тот, кто навалился на Коки, — его голая задница белеет между смуглых ног девушки.
Он пытается вскочить, но женские руки, ещё мгновение назад отчаянно упиравшиеся ему в грудь, неожиданно обвиваются вокруг шеи.
— Куда же ты, милый! — шепчет Коки, и её лицо искривляется маской жгучей ненависти. — Сдохни!
Потеряв долю секунды, насильник разрывает эти «любовные узы», но уже поздно. Тесак грека опускается ему на голову. Трещит налысо выбритый череп, кровища рекой заливает лежащую под ним девушку, а Эней уже рванулся к следующему.
Это тот здоровяк, что врезал Арете по лицу. Он успел подняться и, чуть присев в стойке, выставил своё оружие вперёд. Его начальник, Парменид, тоже оставил свою жертву и рванул было на помощь подельнику, но, запутавшись в подушках, упал и упустил драгоценные мгновения.