Шепот Гуруша накладывается на горящие ожиданием глаза девчонки, и я принимаю неожиданное решение.
Киваю Гурушу:
— Хорошо, иди!
И, быстро поднимаясь на ноги, бросаю уже в сторону Ареты:
— Ладно, уговорила, пошли!
Та обрадованно забарабанила сандалиями вниз по лестнице; следом за ней, аккуратно держась за перила, спустился Гуруш; и последним — уже я.
На мое внезапное решение отправиться в самую жару на рынок, конечно же, повлияло не желание защитить Арету, и уж тем более ей понравиться. Просто мне вдруг стало любопытно, как Гуруш выполнит мою просьбу.
«Ведь не подойдет же он к этому Кариму и не скажет: „Эй, ты знаешь, мой хозяин сейчас в городе!“ — рассуждая про себя, сбегаю вниз по ступенькам. — Надеюсь, что нет! Гуруш, конечно, паренек со странностями, но, думаю, он понял меня правильно».
Толкнув толстую дубовую дверь, выхожу во двор. У крыльца — только Арета и Гуруш; в это время дня все стараются отсидеться в тени. Не останавливаясь, направляюсь к воротам и слышу за спиной шарканье ног Гуруша и девчачью прыгающую походку.
Рынок Аузара, конечно, не такой огромный, как в Вавилоне, но тоже не маленький. Он раскинулся на центральной площади города, занимая еще и часть прилегающих улиц.
Как только мы вышли к первым лавкам, Гуруш уверенно свернул к кварталу ремесленников. Прежде чем двинуться за ним, указываю девчонке на прилавки с фруктами:
— Иди, купи что надо, а мы подойдем попозже.
— А вы куда⁈ — не утерпела она, и я довольно жестко отрезаю:
— Не твое дело! Иди, куда тебе надо!
— Ну и пойду! — фыркнула Арета и, недовольно взмахнув гривой курчавых волос, повернулась ко мне спиной.
Глядя вслед удаляющейся девичьей фигуре, не сдерживаю усмешку.
«Детский сад, песочницы не хватает!» — проворчав, срываюсь с места и догоняю Гуруша.
Походка у Гуруша стариковская, но идет он при этом довольно быстро. Мне приходится напрягаться, чтобы удержаться у него за спиной. Так мы проходим пару кварталов, пока Гуруш не останавливается.
Обернувшись, он изобразил на лице сконфуженно-просительное выражение.
— Я не смею просить, но было бы лучше, если бы молодой господин остался здесь.
— Ладно! — соглашаюсь без возражений и, опустившись на корточки, прислоняюсь спиной к стене дома.
Гуруш благодарно приложил ладони к груди, а затем пошагал дальше.
Народу в это время на рынке немного, и с моего места мне хорошо видна кожевенная лавка на другой стороне улицы примерно в десяти шагах. Гуруш стоит у прилавка и, вроде как, рассматривает выложенный товар.
Я вижу, как он понемногу смещается задом все ближе и ближе к двери в лавку, и в тот момент, когда она открывается, он уже буквально в шаге от нее. Из распахнутого дверного проема выходит крепкий, заросший черноволосый мужик и сразу же натыкается на спину Гуруша.
В результате столкновения Гуруш летит на землю, прямо носом в пыль, а чернявый здоровяк, по всей видимости, тот самый Карим, смотрит на него как на раздавленную муху.
— Ты че под ногами путаешься⁈ — рявкнул он, а Гуруш, к моему удивлению, вдруг злобно огрызнулся:
— Да как ты посмел меня ударить, варвар! — Он вскочил, выпятив свою хилую грудь. — Да ты знаешь, кто мой хозяин⁈
Гуруш наскочил на здоровяка как драчливый петух.
— Мой хозяин — сын Великого Александра, Геракл. Тебе придется отвечать перед ним! — Он попытался толкнуть чернявого, но тот просто посторонился, и Гуруш вновь полетел в пыль.
Под хохот быстро собравшейся толпы Гуруш неловко поднялся и вновь напыжился.
— Ты, видимо, не понял, — он старательно изобразил свирепость, — мой хозяин — Геракл, сын Великого Александра!
Вскричав, он яростно бросился на обидчика и, схлопотав обидный пинок, снова оказался на земле.
Толпа вокруг все прибывает, и каждый подошедший спрашивает у уже стоящих: «Что там? Что там происходит?» И те, чуть не валясь от смеха, кричат, что там какой-то раб Геракла веселит народ.
Толпящиеся зеваки уже полностью перекрыли мне видимость, и, поднявшись, я пытаюсь протиснуться в первый ряд.
Несмотря на то что мое имя неприятно полощется всуе, я понимаю, что Гуруш делает все правильно. Своими гротескными падениями он заставляет Карима запомнить этот момент. Он делает его настолько курьезным, что тот теперь обязательно расскажет своему господину об этой встрече и не забудет, что чудаковатый раб называл своего господина Гераклом, сыном Великого Александра. А если забудет, то слух все равно долетит до Эвмена, поскольку скоро весь город будет знать и пересказывать этот случай, ибо развлечениями это время не балует.