«Педаль, рычаг — к большому колесу, с него ременной привод — к маленькому для увеличения скорости вращения. На этом маленьком колесе — зажим под заготовку, а на другой стороне — просто свободно вращающийся зажим. Закрепляем заготовку между этими вращающимися зажимами и качаем педаль. Осталось лишь поставить резец с фиксированным наклоном и — вуаля… Пять минут — и стрела готова!»
Я понимаю, что до этого «вуаля» нужно провести большую предварительную работу: найти дерево, нарезать, высушить, наколоть заготовки, ну и, конечно, финальная шлифовка. Всё это так, но эти работы можно провести заранее и с большим запасом, поскольку особой квалификации для этого не требуется.
Очень довольный собой, я уже было развернулся к дому, но в этот момент мой взгляд цепляется за кузнеца, кладущего бронзовую пластину на наковальню, и меня осеняет еще одна идея.
«Да что ж за день-то сегодня такой! — Я чуть ли не потираю руки от радости. — Прямо день величайших откровений!»
Смотрю на бронзовую пластину, а затем поворачиваюсь в сторону той лавки, где я совсем недавно разглядывал отрез плотной льняной ткани.
«Ну вот и еще одна недорогая в производстве, но революционная вещь! — Довольная улыбка раздвигает мои губы. — Бригантный доспех! Дешево, быстро и сердито! Никакой уникальной кузнечной работы, справится даже подмастерье!»
В моей памяти уже всплывают детали. Несколько слоев плотного льна прокладываются конским волосом и прошиваются ромбом. В это полотно хошь заворачивайся как в мешок, хошь сшей что-нибудь приталенное и симпатичное, типа средневекового колета. Дальше еще проще: к внутренней стороне этого льняного доспеха, или к внешней, неважно, приклепываются небольшие пластины внахлест друг к другу — и получаем недорогой, но очень эффективный гибкий доспех.
«Для начала я могу организовать производство таких доспехов на продажу, а в дальнейшем одеть в них и свою конницу. — Размышляю уже на ходу, быстро шагая в сторону дома. — Кстати, ведь такой доспех был самым распространенным в монгольской армии!»
Последнее замечание приводит меня к мысли, что сегодня я не только нашел способ быстро заработать, но и решил вопрос вооружения своей будущей кавалерии. Эта мысль обрадовала меня еще больше, и я прибавил шагу.
Иду, уже не глядя по сторонам, но вдруг словно спотыкаюсь. Краем глаза замечаю у одной из лавок знакомую фигуру и притормаживаю. Теперь я отчетливо вижу у лавки с украшениями кучерявую голову Ареты, а через мгновение и ловлю в шумном гуле толпы ее испуганно-возмущенный голос:
— Отпусти меня! Это моя вещь, я ее не крала!
Сворачиваю туда и через мгновение уже могу рассмотреть крепкого здоровяка в длинной рубахе, вцепившегося в узкое девичье запястье. На широкоскулом лице — ухоженная завитая борода, волосы тоже завиты и умащены маслом. Чисто персидская прическа, как говорят, еще недавно очень распространенная, а сейчас, с приходом в Азию новых, греко-македонских хозяев, уже вышедшая из моды.
Этот перс грозно пучит глаза на Арету и кричит во весь голос:
— Откуда же тогда, объясни, у рабыни такая дорогая статуэтка⁈
— Я не рабыня!
Возмущенно вопит девчонка в ответ, но я смотрю не на нее. Мой взгляд прикован к статуэтке, что держит её правая рука.
«Маленькая бронзовая фигурка Афродиты! — шепчу я про себя. — Уж не её ли требовал вернуть Парменид и его подельники⁈»
Вопрос, скорее, риторический; я не сомневаюсь, что это она. Таких совпадений не бывает, бронзовыми статуэтками тут не разбрасываются. Здесь нет фабричного штампа, каждая такая вещица — штучный товар.
«Ах ты дрянь! — не могу сдержать своё возмущение. — Сперла все-таки и таилась! Выходит, Парменид не выдумал кражу и наезжал на нас совсем не зря!»
На миг у меня в душе всколыхнулась разочарованно-обличительная волна.
«Это что же получается, из-за нас распяли человека ни за что⁈ — Тут же память возвращает меня в тот день, на ту пыльную дорогу, и я понимаю, что статуэтка была лишь предлогом. — Нет, осудили Парменида за дело, и подельники его сдохли так же по заслугам. Они хотели нас ограбить и убить!»
Другой вопрос: решились бы они на грабеж, если бы кража их не спровоцировала? На него ответа уже никогда не узнать.
«К черту! — решительно отметаю свои моральные метания. — Ясно же, Парменид с подельниками — грабители и убийцы! Не напали бы на нас, напали бы на кого-нибудь другого, менее зубастого! Они заслужили то, что получили!»
Вот только этот факт никак не отменяет того, что Арета — воровка и подставила нас тогда своей кражей.
«Может, бросить её здесь, — проскакивает у меня в голове, — пусть с ней разбирается местное правосудие!»