Заинтригованный народ подходил и подходил, пил халявный сбитень, косился на обжигающие бока печки и, смотря на пылающий огонь, чувствовал идущий от неё жар. Вместе со вкусом горячего непривычного напитка он проникался и прочими прелестями представленных нововведений.
К этому косвенному рекламному давлению прилагался еще и уверенный голос Мемнона, уверяющий горожан, что с покупкой такой печи они навсегда забудут о зимней сырости и холоде.
Еще не знакомые с коварством рекламы, жители Пергама совсем размякли и в большинстве своём поддались на сладкоречивые излияния Мемнона. В тот день нам заказали пятьдесят семь подобных печей и скупили весь заготовленный уголь. Это был мой маленький триумф, а на посеревшем после первой неудачи лице Мемнона впервые появилась улыбка. Бедняга тяжело переживал потерю своих накоплений и корил себя за то, что поддался на уговоры несмышлёного ребенка.
Дальше дело пошло по накатанной и только разрасталось. Неожиданно выяснилось, что глиняный кирпич уже сам по себе — немалая ценность. То, что делали здесь до меня, называлось плинфой и было довольно затратным и дорогим делом. Дом из этой самой плинфы мог позволить себе только очень и очень богатый человек, и потому такой кирпич применялся лишь при государственном строительстве, где, как водится, никто деньги не считает.
Поэтому, не раздумывая, я вложил всё полученное с продаж серебро в новые печи и добычу глины и угля. Мемнон, конечно же, пытался возражать, мол, обожглись уже раз, неплохо было бы сделать хоть какой-нибудь запас на чёрный день. Я с ним согласился, но всё сделал по-своему, сказав, что резерв — дело хорошее, но им займёмся как-нибудь потом. Сейчас куда важнее оборот!
Надо сказать, что Мемнон уже настолько привык ко мне, что совершенно не замечает, как я говорю и рассуждаю по-взрослому. В разговорах с ним и с Энеем я даже не стараюсь косить под ребёнка, потому что вижу: они и без моей помощи смогли себе объяснить эту аномалию. Ведь я, как-никак, сын Великого Александра, а того жрецы назвали сыном Зевса-Амона-Ра, — стало быть, я, хоть и незаконнорожденный, но внук божий! В этом веке такой постулат может объяснить всё что угодно!
Других людей, включая и мою «мамочку», мои умозаключения загоняют в ступор. Поэтому я стараюсь поменьше общаться как с ней, так и со всеми прочими, а на все переговоры с чужими делегирую либо Мемнона, либо Энея.
С мастерами из поместья мне тоже нет нужды прятаться. Они поначалу дивились, но быстро привыкли и, как я сам слышал, ссылаются на ту же аксиому — сын Великого Александра! А каким ему ещё-то быть?
В общем, я начал быстро расширять добычу угля и глины и тут сразу же столкнулся с другой проблемой: а на чём возить наработанный кирпич и уголь? Те несколько штук двухколёсных повозок, что имелись в поместье, и без того были загружены работой, да и надёжность их оставляла желать лучшего, так же как и грузоподъёмность. Пришлось срочно заняться проблемой транспорта.
Как известно, беда никогда не приходит одна. Вставшая проблема мгновенно потянула за собой целый ворох других. Оказалось, в поместье только одна пила, да и ту назвать пилой язык бы не повернулся.
Иногда диву даёшься, почему так происходит⁈ Почему люди тысячелетиями не могут прийти к очевидным решениям, а потом вдруг — раз! — и эврика! Вот взять хотя бы эту пилу! Само пилящее полотно в этом веке не выковывают, а просто отливают и затачивают, как смогут. Такое изделие никуда не годится. Пилить не пилит, зато быстро ломается, а тупится ещё быстрее!
Почему они так делают⁈ Да бог их знает! Ведь есть кузница, есть кузнец, и не просто, а очень хороший кузнец! А вместо пилы — какое-то недоразумение!
Пришлось отступить ещё на один шаг назад и вместо телеги заняться пилой!
Заняться — это громко сказано! Просто пришёл в кузницу и, ещё раз осмотрев почти сточенное полотно, спросил Евдора:
— А почему бы тебе не выковать такое же самому⁈
Вылупившись на меня недоумевающим взглядом, кузнец почесал затылок, — видимо, задаваясь в тот момент только одним вопросом: почему ему самому не пришла в голову такая простая, но гениальная мысль.
Сказано — сделано. Евдор выбрал полосу самого хорошего из имеющегося у него железа и за пару дней выковал вполне пригодную ручную пилу. Развели зубья, наточили, проверили в деле! По сравнению с тем, что было, — небо и земля!