– А вы не побоитесь?
– Нет, ведь меня ждет он!
– Поэтому будьте наготове, как только барабаны и трубы возвестят о начале вывода гарнизона…
– А где веревка?
– У меня. Она выдержит груз в три раза больший, чем мы с вами, а ее длину я промерил, опустив в овраг бечевку со свинцовым грузилом. Вы будете храброй и сильной, Аисса?
– Для меня это будет поездкой на свадебный пир с моим рыцарем, – ответила охваченная радостью девушка.
XXVIII. Голова и рука
На замок Монтель опустился темный и холодный вечер, который, словно мокрый саван, окутал все вокруг, смазал все краски.
В половине девятого трубачи сыграли сигнал, и можно было видеть, как вереница горящих факелов медленно потянулась по крутой каменистой дорожке, выводящей к главным воротам.
Солдаты и офицеры гарнизона появлялись один за другим, сдавая оружие; перед насыпным валом их благожелательно встречали коннетабль и командиры христиан, следившие, как люди выходили из крепости и выносили поклажу.
Вдруг Мюзарона осенила одна мысль; подойдя к своему господину, он зашептал:
– У проклятого мавра есть казна, он способен выбросить сокровища в пропасть, чтобы они нам не достались. Я обойду вокруг замка, ведь я все вижу в темноте, как кошка, хотя для меня не слишком большое удовольствие смотреть, как сдаются в плен эти трусливые испанцы.
– Ступай, – согласился Аженор. – Есть сокровище, которое Мотриль в пропасть не бросит, и оно мне дороже всего на земле! Его-то я и поджидаю у этих ворот и захвачу тотчас, как оно появится.
– Ну что ж! Поглядим! – недоверчиво проворчал Мюзарон, который спустился в заросший вереском ров и исчез.
Из замка продолжали выходить солдаты; за ними пошла кавалерия: две сотни лошадей было трудно свести вниз по обрывистым тропам Монтеля.
Сердце Молеона сгорало от нетерпения. Роковое предчувствие, словно острие копья, пронзило его мозг.
«Я с ума схожу, – думал он. – Я дал Мотрилю слово, он знает, что жизнь ему обеспечена, знает, что, если с девушкой случится несчастье, он подвергается самым страшным пыткам. К тому, же Аисса, видевшая мое знамя, должна принять меры предосторожности… Скоро она появится, я увижу ее… Я с ума сошел…»
Вдруг на плечо Аженора опустилась рука Мюзарона.
– Сударь, пойдемте скорее, – шепнул он.
– Что случилось? На тебе лица нет.
– Пойдемте, сударь, во имя Неба. Случилось то, что я и предполагал. Мавр выбирается из замка через окно.
– Ну и хорошо! Мне-то какое дело?
– Боюсь, что для вас дело очень важное… Мне показалось, что из окна спускают не сундуки, а что-то живое…
– Надо поднять тревогу.
– Сохрани вас Бог. Мавр, если это он, будет защищаться, прикончит кого-нибудь… Солдаты – народ грубый, они ведь не влюблены и не пощадят никого. Давайте сами займемся нашими делами.
– Ты совсем рехнулся, Мюзарон, из-за каких-то жалких сундуков ты хочешь заставить меня упустить первый взгляд Аиссы.
– Я пойду один, – нетерпеливо возразил Мюзарон, – и, если меня убьют, вина ляжет на вас.
Аженор промолчал. Он незаметно выбрался из группы офицеров и приблизился к земляному валу.
– Скорей, скорей! – закричал тогда оруженосец. – Постараемся успеть! Аженор пошел быстрее. Но бежать в этих зарослях лиан, колючек и кустов было невозможно.
– Видите? – спросил Мюзарон, показывая своему господину на белую фигуру, которая медленно спускалась вдоль черной скалы на дно оврага.
Аженор вскрикнул.
– Это ты, Аженор? – спросил нежный голос.
– Ну-с, сударь, что вы теперь скажете? – прошептал Мюзарон.
– Молчи! – вскричал Молеон. – Бежим быстрее к оврагу, захватим их врасплох…
– Где ты, Аженор? – повторила Аисса, которую Мотриль пытался заставить замолчать, еле слышно высказывая какие-то твердые приказы.
– Давайте, сударь, ляжем на краю оврага, не будем отвечать и показываться им.
– Но они уйдут через овраг!
– Пустяки! Мы всегда легко догоним девушку, ведь она сама лишь того и хочет, чтобы ее догнали. Давайте ляжем, дорогой мой сеньор.
Но Мотриль вслушивался в темноту; так, выходя из пещеры, настороженно прислушивается тигр, несущий в зубах добычу. Мотриль больше ничего не услышал, осмелел и быстро стал взбираться по склону глубокого рва. Одной рукой он держал Аиссу, увлекая ее за собой, другой – цеплялся за деревья и корни. Выбравшись наверх, он остановился перевести дух.
Тут Аженор вскочил и закричал:
– Аисса! Аисса!
– Я была уверена, что это он! – воскликнула девушка.
– Христианин! – злобно вскричал Мотриль.
– Но там же Аженор, пойдемте туда, – сказала Аисса, пытаясь вырваться из рук Мотриля и бежать к возлюбленному.
Вместо ответа Мотриль еще крепче прижал ее к себе и потащил в ту сторону, где он видел коня дона Педро.
Аженор бежал следом, но спотыкался на каждом шагу, и Мотриль опередил его, первым подбежав к одной из лошадей.
– Сюда! Сюда! – кричала Аисса. – Ко мне, Молеон, скорее!
– Если ты скажешь еще хоть одно слово, ты погибла, – шепнул ей на ухо Мотриль. – Неужели ты хочешь своими глупыми криками привлечь всех сюда? Ты хочешь, чтобы твой возлюбленный не смог встретиться с нами?
Аисса замолчала. Мотриль нашел коня, схватил его за гриву, вскочил в седло и, бросив перед собой девушку, поскакал галопом. Это был конь одного из офицеров, захваченных вместе с доном Педро.
Молеон услышал топот копыт и взревел от ярости.
– Он убегает! Убегает! Аисса! Аисса! Ты слышишь меня?
– Сюда! Я здесь! – ответила девушка, но ее голос приглушила плотная вуаль, которой Мотриль, рискуя задушить Аиссу, зажал ей рот.
Нечеловеческим усилием Аженор пытался догнать коня, но, обессиленный, почти бездыханный, упал на колени.
– О Боже, ты несправедлив, – прошептал он.
– Сударь! Сударь! Вот лошадь! – крикнул Мюзарон. – Смелее, идите ко мне, я ее держу.
Аженор подскочил от радости, вновь обретя свои силы, вставил ногу в стремя, которое держал Мюзарон, и вихрем помчался вдогонку за Мотрилем.
Его конь оказался тем великолепным скакуном в огненно-рыжих пятнах, которому не было равных во всей Андалусии; так что, пожирая пространство, Аженор нагонял Мотриля и кричал Аиссе:
– Мужайся, я с тобой!
Мотриль царапал кинжалом бока своего коня, который ржал от боли.
– Отдай мне Аиссу! Я ничего тебе не сделаю, – кричал Аженор мавру. – Отдай ее мне. Клянусь Богом всемогущим, я отпущу тебя.
Мавр ответил презрительным смехом.
– Аисса! Вырвись из его объятий, Аисса!
Девушка задыхалась и испускала отчаянные вопли под сильной рукой, зажавшей ей рот.
Наконец Мотриль почувствовал за спиной обжигающее дыхание коня дона Педро; Аженор сумел ухватиться за платье возлюбленной и резко потянул ее к себе.
– Отдай ее мне, или я убью тебя, – крикнул он сарацину.
– Отпусти ее, христианин, или ты погиб.
Аженор правой рукой крепко держал белое шерстяное платье, а левой занес меч над головой Мотриля; мавр боковым ударом кинжала отсек Аженору кисть правой руки.
Эта ладонь так и не выпустила платья, а Аженор издал такой душераздирающий крик, что его вдалеке услышал Мюзарон, тоже закричавший от ярости.
Мотриль подумал, что он сможет уйти от погони, но его теперь преследовал не Аженор, а конь, разгоряченный скачкой; впрочем, гнев удвоил силы молодого человека, его меч снова взлетел в воздух, и, если бы Мотриль не бросил коня в сторону, ему пришел бы конец.
– Отдай ее мне, сарацин, – ослабевшим голосом прохрипел Аженор. – Ты же знаешь, что я убью тебя. Отдай мне Аиссу, я люблю ее!
– Я тоже люблю ее! – ответил Мотриль, снова пришпоривая коня.
Из тьмы донесся голос Мюзарона.
Славный оруженосец нашел третьего коня и напрямик, по колючим кустам и камням, мчался на помощь своему господину.
– Я здесь, мужайтесь, сеньор! – кричал он. Мотриль обернулся и понял, что ему конец.