— Бросьте, папа, — вздохнула женщина, быстро что-то собирая. — Вы каждый вечер за его здоровье молитесь.
— И ничего я не…! — старик осёкся и вздохнул.
— Идут… — прошептал вмиг побледневший ребёнок.
Егор тоже увидел первых показавшихся врагов.
— Значит так, — произнёс мужчина. — Саша, помоги господину и отцу. Егор, — отец семейства подошёл к малышу, а после потрепал его по голове. — Береги маму с дедом.
— Дорогой!
— Не спорь! — махнул рукой мужчина. — Ты и без меня знаешь, что господин очень важен для Рода. А я не хочу видеть ваших смертей и тем более не побегу сам. Отец не сможет задержать врагов, да и не дам я ему. Это я воин и могу позволить себе идти на жертвы, но не вы.
— Бросьте меня! — зло произнёс старик.
— Поздно, папа, — покачал головой мужчина. — Уже не получится убежать, если кто-то не отвлечёт внимание. — Господин, — он склонился очень низко. — Прошу вас, позаботьтесь о моей семье.
Егор посмотрел на подступающих врагов снаружи, а потом на него.
Один мужчина. Один воин. Одна жертва.
Единица, благодаря которой выживут трое.
Отец учил его, что единицы ничего не стоят. Их жертвы ожидаемы и идут на благо народа и аристократов. Эта жертва выглядит логичной. Кто-то должен остаться и отвлечь внимание. Но… почему так противно на душе и сердце колет так, словно то, что происходит — это неправильно?
Откуда это чувство отвращения к самому себе? Почему сидя где-то там, и смотря на всех свысока, он мог без зазрения совести мог не обращать внимания на смерти других, тем более таких незначимых единиц, а находясь здесь и сейчас, вдруг почувствовал, что всё должно быть совсем не так?
Все умозаключения говорят о том, что всё идёт так, как и должно быть. Он должен выжить, так как способен принести больше пользы. Однако, чувства внутри же кричат о том, что то, что должно произойти… не достойно аристократа… не достойно мужчины.
Почему? Кто такой аристократ, кто такой благородный?
Ему давали определения этого и не раз, но почему сейчас всё это кажется лишь фальшью?
Егор услышал, как внутри него словно что-то треснуло.
То были устои, которые в него вкладывали другие на протяжении всех лет его жизни.
Важны лишь сотни и тысячи. Но… кто он сам? Десятка, сотня, а может быть тысяча? Или же…?
Парень на мгновение прикрыл глаза.
Кем его видят люди? Может быть и тысячей. Но главный вопрос не в этом, а в том, кем он сам себя видит и считает?
Егор резко открыл глаза и произнёс:
— Хватай жену, старика и ребёнка. Уходите, немедленно.
— Мы не оставим вас, господин! — мужчина сделал шаг вперёд.
— Это приказ! — хмуро посмотрел на него Егор.
Это подействовало, и мужчина с женщиной подхватили старика, а затем ребёнка за руку и вышли наружу. Он вышел вслед за ними.
Их заметили. Враги двинулись в их сторону.
Егор кивнул семье. Те одновременно низко ему поклонились и быстро пошли прочь.
Парень посмотрел на небо и улыбнулся ему. Оно сегодня особенно голубое. И почему он заметил это только сейчас?
Егор создал копьё молний и медленно пошёл навстречу врагам. Умирать он не планирует и сделает всё возможное, чтобы выжить, но при этом даст достаточно времени, чтобы защитить тех, кого он, как благородный аристократ обязан защищать.
Егор пришёл к выводам, что считает себя сотней, но здесь и сейчас, он обязан выполнить роль единицы. Единицы, которая спасёт три других единицы и не даст противнику возможности быстро продвинуться вглубь.
Гордость аристократа в нём взыграла или же воина — это не важно. Важно то, что он вдруг осознал, словно всю жизнь смотрел на мир не так, как ему того хотелось. Бесспорно, ему говорили, что одарённый аристократ — это цвет и сила страны. Это воины, которые защитят страну в случае опасности.
А вдруг не страна нуждается в защите, а простые люди?
Егор сразу вспомнил о Сергее, усмехнулся и пробормотал:
— Ненавижу, когда он оказывается прав… Сразу дураком себя ощущаю, — он встал прямо и крикнул: — Ну давайте! Идите и попробуйте оторвать от меня кусочек! — Егор приготовился к бою, внимательно смотря на врагов, а затем прислушался и улыбнулся. — Или не ненавижу…
— Во имя Рода! Во славу Рода! — дружные крики и техники заполонили небо. Они летели во врагов, заставляя тех прятаться под щиты и отгоняя их от парня, стоящего тысячей, но считающегося себя сотней, и при всём при этом взявшего на себя роль единицы.
Старик замер, закашлялся, а потом посмотрел на меня и каркающе засмеялся.
— Так вот оно что. Я был прав. Ты владеешь силой императорского Рода. Подумать только, бастард императора, да ещё и в Роду у тех, кто с ним в ссоре. Судьба забавная штука.