Ещё герцог стал делать новые лёгкие лафеты для полевых пушек с железными осями. Теперь во время боя можно двигать артиллерию с фланга на фланг и даже посылать в тыл неприятелю. Такого раньше не было.
А револьверы для офицеров — вещь статусная. Ни у кого таких нет. Разьве что у королей и герцогов европейских. А у нас вот двадцатилетний ротный такое чудо имеет. Разве побежит такой офицер с поля боя? Нет, будет отстреливаться до последней пули.
А вот нарезные штуцера для залповой стрельбы не подходят. Если обычные мушкеты без нарезов можно заряжать по одним правилам, то у каждого штуцера был свой норов. Для мушкета главное — быстро зарядить и выплюнуть пулю, свободно болтающуюся в стволе на сто-двести шагов в указанном направлении по групповой цели. А для штуцера главное — точно попасть в нужную цель(офицера, капрала, канонира). Поэтому, пуля штуцера туго забивается в ствол железным шомполом. Точность против скорострельности. У штуцера в полевых условиях — минута, а то и две на перезарядку. Но если поразить всех командиров врага во время чужой атаки, то и атака сорвётся.
Место действия: деревня Козорезовка, близ крепости Почеп.
Время действия: 3 июля 1607 года.
Виктор Вайс, герцог Виргинский, князь Себежский, попаданец.
Лежу в лекарской палатке доктора Шифгаузена. Это мой денщик Евдоким принёс меня с левого редута. Моя служанка Дашка, смахивая слёзы с глаз, размешивает густое лекарство в котелке бурчащем на походной плите. Доктор Шифгаузен пользовался моим доверием, что было невероятной редкостью среди врачевателей этого времени. За шесть лет этот эскулап усвоил все мои требования по гигиене и санитарии. Мыл руки с мылом перед осмотром, кипятил инструмент перед операцией, не потчевал больных всякой дичью, типа птичьего помёта или землёй с могилы святого мученика. Нет, дядечка лечил ранения вполне революционно для этого времени: очищение кожи вокруг раны вином двойной перегонки, накладывание в рану повязки с густым бальзамом, который при затвердении снимается(сдирается) с кожи вместе с омертвевшей плотью. Больно, но необходимо, чтобы не было инфекции. А затем прокалённой специальной кривой иглой врач зашивает рану проспиртованными вощёными нитками.
Мой наплечник почти выдержал попадание пистольной пули. Пробила железо, но не глубоко зашла. Доктор вытащил без труда. Кости целы, а мясо нарастёт. Даша накладывает бальзам на повязку, а я вспоминаю события недавнего прошлого.
Месяц назад в Москву пришли сведения о выходе на нас из Брест-Литовска имперского войска. Назывались огромные цифры: сто тысяч, сто пятьдесят тысяч. Я думаю, что реально тысяч пятьдесят-шестьдесят. Даже такое войско снабдить на пару месяцев пути было огромной проблемой. Каждый месяц болезни будут выкашивать из этой орды, как минимум десятую часть. Антисанитария, грязная вода, испорченные продукты. Так что к Москве минус десять тысяч. Но и такое войско может натворить дел даже и не взяв нашу столицу. Разъезды ограбят на сотни километров всё вокруг, а что не смогут увести — сожгут. И тогда будет в стране голод похлеще недавнего, что смёл Годуновых с престола. На Совете решили, Заруцкий с Мстиславским собирают войско под Москвой и посылают в Курляндию и Белую Русь за помощью. Те пусть неофициально, но пришлют несколько тысяч «добровольцев», чтобы не начинать войны с Речью Посполитой.
А мою бригаду с войском боярина Прокопия Ляпунова послали навстречу супостату, чтобы задержать, дав оборонительное сражение. Рядом с крепостью Почеп нашли место — переправа на реке Коста. Поставили с помощью посохи шесть артиллерийских редутов. Получилось довольно часто — сто пятьдесят шагов друг от друга. На редутах шестьдесят дрейков и гаубиц с канонирами и подмогой плюс шесть мушкетёрских батальонов, получивших втульчатые тесаки для превращения ударно-кремнёвого мушкета в пику. Чуть сзади за редутами в промежутках стояли пять стрелецких полков и пять полков казаков-пластунов. В резерве у Ляпунова было пять тысяч конных донцов и три тысячи посохи в его лагере. У меня в резерве три драгунских полка с колесцовыми мушкетонами и пистолями(1500) и один уланский с пистолями и пиками(500), сотня конной гвардии и эскадрон дальней разведки. Мой обоз охраняла тысяча посошных бойцов, вооружённых фитильными мушкетами. Вот и всё войско. Командовать Заруцкий поручил боярину Ляпунову, так как меня, пятнадцатилетнего