А у противника сил было побольше. По результатам разведки, неприятель имел примерно тридцать тысяч разномастной наёмной имперской пехоты, четыре тысячи имперской конницы, двадцать две пушки с тысячей канониров и обслуги. У шедших отдельно поляков было тысяча гусар, две тысячи коронной конницы, две тысячи литовской конницы, около пяти тысяч запорожцев и примерно десять тысяч посохи и обслуги в обозе. Всего пятьдесят пять тысяч. Вдвое больше, чем у нас.
Командовал имперцами фельдмаршал Карл де Бюкуа, имевший десятилетний опыт сражений в испанской армии. Этого на мякине не проведёшь.
25-го июня пришло известие, что противник осадил Стародуб, но крепость не сдалась. Это было нам на руку, можно получше зарыться в землю. Через день командир моей дальней разведки лейтенант Аскер Мамаев сообщил, что один из огромных обозов врага стоит под Унечей в пятидесяти верстах от нас и охраняется двумя полками имперских рейтар, полком наёмных шотландцев из имперской пехоты с пятью пушками и пятитысячной посохой. А это половина всех припасов чужого войска. У Ляпунова тут же созрел план — навалится всей нашей конницей. Ну, так то да, но наши потери при штурме обозного вагенбурга будут немалые. Да и основное войско противника может ударить нам в спину. От Унечи до Стародуба, где стояли главные силы неприятеля меньше тридцати вёрст.
Я предложил другой план. Моя конная артиллерия обзавелась новым лёгкими прочными лафетами на металлических осях. Так, что пройдут пятьдесят вёрст без проблем. И мои драгуны тренированы к ночным боям. Решили добавить ещё казачий полк, что получше вооружён. И в таком составе двинули.
Вышли днём 28-го июня. Вечером поужинали и отдохнули в Спиридоновке, что на полпути к городку Унеча. Оставили в деревне разъезд разведчиков, чтобы предотвратить засаду на обратном пути. К полуночи мы были вблизи вражеского лагеря. Развернули пушки с двух сторон в сотне метров от вагенбурга. Судя по кострам, в кольце диаметром с версту было примерно пятьсот возов, а внутри кольца повозок раз в двадцать больше.
Мы ударили сначала картечью по всполошившейся охране лагеря. Потом пушки стали бить зажигательными брандскугелями. Запылало несколько пожаров. Наши бойцы расцепили повозки, построились двумя цепями и пошли на зачистку лагеря. Посоха врага побежала, а вот рейтары кое-где отстреливались. В конце лагеря мы натолкнулись на сопротивление шотландцев. Рейтары, проиграв последний бой, ускакали в ночь. Ляпунов, тёртый калач, начал переговоры с командиром шотландцев Лермонтом и пригласил весь его полк на нашу сторону с немедленной выплатой месячного жалования. Между деньгами и смертью, шотландцы выбрали деньги. Ляпунов со своими донцами и шотландцами утром ушёл на Рославль с тысячей телег(порох, свинец, мука, сало). Остальное сожгли.
В ходе рейда мы потеряли сотню убитыми и раненными. Враг потерял тысячу шотландцев перешедших на нашу сторону, тысячу убитыми и половину своих запасов для похода на Москву.
Второго июля имперцы подошли к нашим позициям, но не стали горячиться и пошли в наступление лишь на следующий день. Имперский фельдмаршал не был дураком, да и поляки отчитались о недавнем проигранном ими сражении под Болтнево. Что бы я предпринял на его месте? Обход с фланга. Я поставил разъезды на флангах на чужой берег реки и стал ждать. Днём поступило сообщение «идут, охватывая правый фланг». Вернувшийся из Рославля Ляпунов взял туда два драгунских полка с конной батареей и всех донцов. Авось, не прорвутся.
А в это время имперцы начали двигаться на редуты огромными коробочками. Ядра наших пушек прокладывали просеки из человеческих тел в рядах наступающих, но это их не останавливало. Вот уже затрещали мушкеты с редутов. Если выстрелить под хорошим углом, то можно поразить противника и за четыреста и за пятьсот шагов. А мои бойцы уже имели опыт таких стрельб. Вот веером пошла картечь. Но, имперцы, чем хороши? Тем, что прут напролом. Из тридцати тысяч мы повыбили треть, но остальные идут сомкнув ряды. И тут…