— Я понимаю твоё критическое настроение. Слушая сам себя, я бы наверняка думал точно так же, но всё же ты мог бы немного подождать, я как раз собирался продолжить говорить об этом. Ты ведь, кажется, сам говорил, что у тебя довольно мало времени, рвался уйти, не выслушав, а теперь сам затягиваешь время моей речи.
— Да-да, прости. Дурацкая привычка, никак не могу от неё отделаться, но тут было уж слишком явное противоречие, чтобы промолчать, тем более с моим-то мерзким характером, — отмахнулся я от его замечания, быстро кинув недовольный взгляд куда-то в сторону, он на это не обратил никакого внимания.
— Это связано с натурой людей. Если не вдаваться в подробности и ненужную сейчас философию, историю и прочие серьёзные науки, то, говоря проще, понятнее и короче, всё дело и проблема заключалась в том, что они бы не захотели увидеть добрую цель моих планов и действий, поскольку не знали того, что знал я. Поскольку думали, что то, как они живут сейчас, этого достаточно, и если что-то поменять, то можно сделать лишь хуже, но никак не лучше.
— Хм, смотря на то, во что вылились все твои грандиозные планы, я думаю, что они не были так уже не правы, как ты хочешь это преподнести, — слегка усмехнулся я, но в этой кислинке была столь явная горечь, что она вышла какой-то невероятно кривой и, наверняка, жутковато смотрелась со стороны.
— Знаю, — как-то очень грустно и со вздохом отозвался он, после чего ненадолго замолчал и чувствовалась в этой непроницаемой и тяжёлой тишине не столько грусть человека, чьи планы развалились прямо на его глазах, сколько печаль того, кто действительно переживает за судьбы людей и своей страны, но сам же всё и разрушил из-за того, что изначально пошёл не по тому пути, по которому было нужно, — я всё это знаю, но всё дело в том, что этот страх перемен одно из самых жутких заболеваний недалёкого человека, коих сейчас, к сожалению, большинство, а что надо делать с болезнями? Правильно, лечить. Вся проблема заключается в том, что я решил этого не сделать, а просто закрыть глаза на болезнь. Провернуть всё самолично, без помощи "больных", не спросив их мнения. Расчёт был на то, что увидев результаты, они поймут, что изменений не нужно пугаться, что они не всегда приводят к трагедии, что они могут дать и весьма положительный результат. Я был не прав. Радикальные перемены действительно чаще всего всё портят, потому что все силы отдают на то, что бы разрушить старый уклад, из-за чего часто им не хватает уже ни энергии, ни желания построить на руинах что-то совершенно новое и лучшее, чем то, что было на этом месте до переворота. Единственное, что может положительно сказаться, так это постепенные реформы, проводимые обязательно мирным путём, без применения насилия, ибо то, что привнесено в жизнь с его использованием, всегда будет подсознательно вызвать у людей недовольство, что, как ты сам понимаешь, впоследствии приведёт лишь к тому, что подобные мятежи, бунты и войны будут начинаться снова и снова бесконечное множество раз, пока кто-то, у кого хватит терпения, смелости, таланта и умений не разорвёт эту цепь, изменив что-то, не применяя при этом ни огня, ни меча. Жаль, что я осознал это лишь после того, как решил продвинуться на следующую ступень в своём плане именно насильственным путём, если быть точным, то убийством короля Ланда. Нельзя нести свет чего-то нового и хорошего факелом, от которого занимаются дома и заживо горят люди, это неправильно, это самое ужасное, что можно сделать, ибо это лишь отражение, иллюзия того, чего ты хотел достичь. Тебе кажется, что это уже и есть славный финал всех твоих деяний и изысканий, но это ведь не так. Это похоже на то, как пьяница, упавший ночью в лужу и увидев в ней звёзды, решил, что он уже летает в небе, достигнув того мифического просветления, о котором так самозабвенно порой говорят монахи-отшельники. Очень досадно, когда столь красивые идеи из-за неправильности выбранных методов скидывают свою прелестную чешую, превращаясь в существ из твоих самых жутких, давно забытых ради благополучия психики кошмаров. Можно спорить с тем, что пока "эти треклятые либералы" что-то на самом деле поменяют, можно состариться, чаще всего это именно так и есть, но это в любом случае наилучший способ. Проблема лишь в том, что им не удаётся добиться успеха лишь по той причине, что люди сами не хотят меняться, несмотря на такие яростные крики о том, что они желают новых порядков, власти, лучшей жизни и так далее. Глупости, да и только, они даже на самом деле чаще всего не знают, чего хотят в действительности. Я помнил о том, что предыдущие подобные мероприятия всегда достигали успеха. Оказалось, что он был лишь видимым и не более того, ибо за ним снова приходил хаос, хоть и казалось, что это никак не связано, потому что для людей достаточно долгим был срок, разделявший упомянутые события, но если смотреть на всё глазами эльфов, то всё становится понятным, всё оказывается на своих местах.
— Вот так-так, это уже лучше. Картина уже понемногу становится более ясной, приоткрывается завеса тайны над тем, как это всё началось. Ты признал свою ошибку, признал, что всё началось именно из-за тебя, потому что ты, мягко говоря, не слишком верно выбрал способ, с помощью которого собирался достичь своих целей, но всё ещё остаётся неразъяснённой тобой та деталь, которая касается, собственно, самих планов, их сути, ибо твоих слов и определений мне пока маловато, что бы понять, на самом ли деле они были так благородны или же это всего лишь красивые россказни, как это кажется мне сейчас. Надеюсь, ты сможешь меня переубедить, потому что если тебе этого не удастся, то я окончательно в тебе разочаруюсь и буду считать круглым идиотом, ибо намудрить и в определении цели, и в выборе плана, и в самих действиях мог только человек именно с такой вот не слишком высокой оценкой умственных способностей. Когда я впервые заговорил с тобой, меня тогда только-только выпустили из твоей темницы, если ты, конечно, помнишь столь незначительное событие и столь мелкого в твоих грандиозных масштабах человечка. Ты сказал, что Клоахриус описывал меня как человека умного и что после всех моих не слишком разумных действий в попытке всё исправить в одиночку, ты сильно разочарован, огорчён и чуть ли не плачешь от досады. Так вот я нахожусь сейчас в такой же ситуации. Разве что антураж немного поменялся, но суть остаётся той же самой, если, конечно, брать всё в общих чертах и не вдаваться в подробности.
— Ты весьма удачно вспомнил об этом дне, — Глава кивнул, хотя взгляд его снова был устремлён куда-то вдаль, что же, хорошо хоть он снова не молчит и не заставляет меня изводиться от нетерпения, а так пусть пялиться куда ему заблагорассудиться, хоть в землю, хоть на свои ногти, главное, что бы он больше не занимал времени этой давящей на сознание тишиной, которую почему-то совсем не хотели нарушать даже лягушки с жабами, хотя вроде как до этого, даже находясь в бреду, их голоса ночью преследовали меня постоянно, не говоря уж об этих бесконечных тихих всплесках, которые отдавались в голове самым настоящим громом каждый раз, когда ещё одной из этих противных земноводных вдруг вздумается прыгнуть на соседнюю кувшинку за очередной мимо пролетающей мошкой или комаром.
Я всегда не любил их, а эти топи были для них родным домом, это было их царство. Неудивительно, что я сразу же, с первого же дня нашего путешествия по ним так сильно воспылал нелюбовью к провинции Даргост, несмотря на её историю и схожесть моей философии со взглядами на мир местных жителей.
— Хорошо, что у меня всё ещё осталась в рабочем состоянии такая чудесная, незаменимая вещь, как интуиция и умение понимать, к чему клонит собеседник, но всё же ты, кажется, забываешь о том, что я немножечко не телепат, а потому тебе всё же придётся мне поведать суть твоей цели, к которой ты собирался прийти в итоге. Конечно, ты вполне можешь оставить меня терзаться призрачными и основанными лишь на каких-то совершенно невесомых призраках толик информации, но вроде бы ты хотел меня убедить в том, что я ошибался и ошибаюсь на счёт того, что ты жуткий и корыстный человек, который в силу этих, мягко говоря, неприятных черт характера, довёл страну не только до мятежа, истощения, до края, за которым лишь смерть, но уже и одной ногой заставил королевство Ланд ступить за эту роковую черту, — всё же поторапливать его было необходимо, кажется, любимой музыкой Главы была не какая-нибудь безвкусица, которой так часто увлекаются мои современники, считая её верхом, пиком искусства передачи эмоций с помощью звукоизвлечения, но и не та завораживающая своей сказочной странностью и изящностью музыка истинных подземных гениев, на самом деле понять которую могут лишь избранные единицы из всего круга её слушателей, который и без того ограничивается весьма малым количеством гурманов.