— Еще один, — пробормотал Джейме Ланнистер. — Почему ты не пируешь, Сноу? И чего кривишься? Меня зовут Цареубийцей, а это уж похуже бастарда.
— Но ведь вы убили… — робко начал Джон
— Да, чтоб тебя, убил! Убил. И горжусь этим, потому что когда пришлось выбирать между дерьмом и дерьмом, я выбрал, а не стоял в стороне, как твой благородный отец или наш добродетельный король!
Рыцарь присел, чтобы заглянуть ему в глаза, но все равно был выше Джона.
"Он выглядит, как герой из сказок", — подумалось Джону.
— Сир…
— Скажи, бастард, твой отец сразится со мной, если я отрублю тебе, скажем, руку? — Джон сглотнул. Цареубийца рассмеялся. — Успокойся, я не калечу детей, — Джон почувствовал, как рука в латной перчатке ущипнула его за ухо. — Удачи тебе, бастард.
"Теперь всегда буду носить с собой меч", — пообещал себе Джон. Почему-то ему казалось, что сейчас он был ближе к смерти, чем когда его окружили железнорожденные.
— Ты первый северянин, приглянувшийся моему брату.
Из-за угла вышел самый странный человек, какого Джон когда-либо видел. Сплюснутое лицо, разные глаза, короткие ноги. Ростом он был даже ниже Джона. Этого человека сложно не узнать.
— Если это я приглянулся, то кто же нет?
— Эйрис Таргариен, надо думать, — Джон опешил. — Твоему отцу мой брат не нравится. Джейме вообще мало кому нравится, если речь не о девушках. Тебе тоже, верно.
Джон не знал, что ответить.
— Но позволь задать тебе вопрос, мальчик. Если король прикажет тебе убить лорда Старка, ты выполнишь приказ?
Джон вздрогнул, а потом заговорил так твердо, как мог:
— Я не служу королю, я служу лорду Старку.
Тирион Ланнистер засмеялся.
Утром Джон был рад убраться из Ланниспорта. В этот раз он был на одном корабле с отцом, но плыли они не в Сигард, а в Темнолесье, которое было намного ближе к Винтерфеллу — ведь армия, как оказалось, уже давно вернулась на Север.
Они были в дне пути от Винтерфелла, когда Джон нечайно сорвал с руки повязку, лазая по деревьям. Он даже не сразу это понял — ветка подломилась под ногой, он ухватился за сук, и повязка сорвалась. Джон ударился спиной о землю и обнаружил, что повязки нет, только когда умывался в ручье.
Кровавой корки тоже не было — сорвалась вместе с повязкой. Взглянув на ладонь, Джон похолодел. Стало понятно, почему она не чесалась, как обычные раны, почему почти не болела.
Ни мейстеры, ни лекари ему об этом не рассказывали. Джон знал эту болезнь только по историям старой Нэн.
Кожа на ладони была словно камень, серая и потрескавшаяся.
Джон закричал.
Винтерфелл IV
Барристан устало теребил завязки, снимая с себя доспехи. Спина уже целую луну нещадно болела: с тех пор, как Джейме выбил его из седла. Он все забывал, что Ланнистер — уже давно не тот светящийся гордостью мальчик, одетый в белый плащ в пятнадцать лет, и давно избавился от глупой привычки прижимать копье краем щита. Селми ударился о деревянное заграждение с такой силой, будто в него врезался бык. Наверняка вся его спина — один черный синяк. Надо бы спросить Пицеля о помощи.
И обзавестись оруженосцем. Все его братья имели хотя бы двоих, но эти дети были скорее слугами, чем оруженосцами, и ни один из них не имел способностей, чтобы стать хорошим воином. Оруженосец должен быть учеником, тем, в чьи руки рыцарь вложит меч, в чье сердце вложит понимание чести… не слугой. А его братья даже не тренировали своих подопечных, за исключением Джейме Ланнистера — но Лансель все же был его кузеном.
Вспомнив Ланнистеров, он вспомнил и другого мальчика, Сноу. Не то бастард, не то кузен Эддарда Старка — Барристан мало что знал о северных домах. Кажется, лорд Старк называл его сыном, но Барристан не был уверен. Мальчик отличался храбростью, наверняка был способным и силой обделен не был, через несколько лет он вполне мог бы стать оруженосцем, а после рыцарем, как и говорил король, но не сейчас.
Король… Барристан не знал, что сказал его величеству лорд Старк, но победа встала тому поперек горла. Роберт Баратеон всегда любил вино, но теперь не было дня, когда он был трезвым. Даже в общей схватке он выступал пьяным, орудуя вместо любимого молота мечом. Он мог бы победить, если бы не свалился с лошади. Или мог бы свернуть шею, будь он немного более пьяным.
Боги милосердные, как защитить короля от бурдюка с вином?
Доспех с лязгом упал на каменный пол — только тогда Барристан услышал стук в дверь.
За ней стоял Джон Аррен, десница короля — он был на дюжину лет старше Барристана, бился рядом с ним на Ступенях, против него на Трезубце и, вновь на одной стороне, на Железных островах.
— Милорд? — Барристан был удивлен.
Десница мог вызвать его к себе — так и было положено, он мог прислать слугу и приказать Барристану спуститься, но предпочел сам забраться на Белую башню.
— Лорд-командующий, — мягкая улыбка на морщинистом лице вызывала доверие, — мне нужен ваш совет.
Как редко Барристан слышал эти слова. Королю Эйрису не нужны были советы белого плаща, король Роберт же не слушал никого кроме Джона Аррена и Эддарда Старка, но последний не спускался южнее Перешейка, если только не вел войну. Барристан вдруг понял, что помнит Рикарда Старка, который мертв уже десять лет, куда лучше, чем его сына. Наверное, это проклятье всех стареющих людей. Он ведь уже старше, чем был Геральд Хайтауэр, когда Старк убил его.
Барристан сжал зубы — о чем бы он сегодня ни думал, Старк появлялся в мыслях.
Джон Аррен молчал, продолжая мягко улыбаться в ожидании. Барристан догадывался, о чем его спросят.
— Королева возвращается? Если пожелаете, я возглавлю эскорт.
Серсея Баратеон, гордая и вспыльчивая, осталась в Утесе Кастерли после ссоры с мужем — а с ней, разумеется, остались ее брат-близнец и дети. Вместо них в столицу прибыл Тирион Ланнистер, чье общество еще больше роднило короля с вином. Быть может, королева смогла бы отвлечь его от пьянства и горьких воспоминаний?
— Нет. Проблема, которой я не могу найти решение, куда серьезнее.
Барристан напрягся.
— Угроза королю?
— Угроза королевству. Принц Оберин Мартелл отплыл в Эссос больше трех лун назад. Он посетил Пентос, затем Лисс и Тирош. В Пентосе, как сообщил Варис, несколько лет прятался Визерис Таргариен, в Лиссе недавно умер Джон Коннингтон — по словам Петира, перед этим он ссорился с юношей валирийской внешности, после чего этот юноша вместе с сестрой наняли корабль до Тироша, где его след оборвался. Красный Змей ищет Таргариенов. Я был в Дорне больше тридцати лет назад, когда возвращался со Ступеней, а после, восемь лет назад, провел там несколько неприятных недель. Тогда принц Доран заверил, что сохранит мир — мне показалось, он был честен. Однако я не знал его. Но вы, сир, человек из Дорнийских марок, вы были в Солнечном Копье, Лимонной Роще, Водных Садах, Даре Богов — и в тех замках Дорна, о существовании которых я даже не знаю. Вы провели там несколько месяцев вместе с Рейгаром Таргариеном и Эртуром Дейном. Вы хорошо помните то время?
Помнил ли он? О, Барристан помнил. Их странствие было неожиданным — по крайней мере, для него. Из Староместа, где Рейгар выковал себе шесть звеньев, как обычный школяр, они отправились на юг. Три дня они провели с городке вблизи Солнечного Дома, на берегу Летнего моря — ровно столько, сколько принцу понадобилось, чтобы сочинить песню. Селми полагал, что после они отправятся морем в Королевскую Гавань, но Эртур убедил принца посетить Дорн — пара месяцев, говорил он, но вышел почти год. Рейгару было лишь шестнадцать, а Эртуру девятнадцать, и он больше двух лет не видел свою семью.
Они купили трех лучших скакунов, прошли гористым морским берегом и поднялись вдоль Быстроводной, спали под открытым небом, Эртур ловил рыбу в каменистых запрудах, Рейгар и Барристан собирали ягоды и сладкую траву на высоких лугах; каждый день небо было голубым
и солнце грело их спины, каждую ночь над их головами появлялась россыпь звезд. Путь до Звездопада занял три дня. Когда они прибыли, Барристан понял, почему Эртур так уговаривал принца ехать — малышка Аллирия была меньше двух лет от роду, и брат ни разу ее не видел. Глядя на Эртура, когда он держал ее на руках, Рейгар улыбался так, как не улыбался никогда.